Победа инженера Корсакова
Шрифт:
(«Поезжайте на завод к Ильичеву, — пронеслось в воспоминании. — Проверьте там еще раз среди коллектива свое решение…»)
Попов буркнул:
— ТТЗ! ТТЗ!. Вылезли-таки уши Арсентьева.
Он хотел было еще что-то добавить, но передумал, закурил трубку, затянулся.
— Садитесь, почитайте какую-нибудь книжку. — Он покопался в стопке книг и сердито подвинул гостю толстый том «Истории русской техники». Николай поудобнее забрался на диван и начал рассеянно перелистывать страницы. Изредка, не оборачиваясь, Александр Константинович задавал вопросы, хрипло посапывал трубкой и бормотал сквозь зубы:
—
Слова вырывались, как шипящий пар из-под предохранительного клапана.
«Что за муха его укусила?» — мельком подумал Николай, зорко следя за каждым движением широкой спины в полосатой пижаме. «Скажет тоже — уши Арсентьева!» Он чуть не рассмеялся, и опять его охватило тревожное беспокойство: неужели и Александр Константинович не найдет выхода?
Так прошел час. Невеселые думы все больше и больше овладевали им. Он вздрогнул от неожиданности, не заметив, как Александр Константинович подошел к нему; трубка его свирепо дымила.
— А книжечку-то я вам выбрал не случайную, — сказал он, ехидно щуря один глав. — Десятилетиями, да что десятилетиями — веками, бывало, смотрели в рот таким вот Харкерам, не замечая того, какая сила, какое богатство технической мысли у нас под боком. И сколько такого богатства по этой нашей близорукости уплывало прежде туда, по ту сторону океана, да к нам же и возвращалось с заграничным клеймом!.. Ну, ладно. Допустим, ваш мистер Харкер на этот раз додумался собственным разумом до своего регулятора. Разберемся. Заглянем в суть его мысли, его инженерной мысли.
Тотчас он круто повернулся, подошел к столу, взял лупу, склонился над журналом и раздраженно ткнул пальцем в одну из фотографий в статье Харкера.
— Как вы представляете, что это?
Николай заглянул из-за его плеча, — над контактной системой он различил маленький кубический кожух. На других снимках его не было.
— Убрали! — убежденно заметил Александр Константинович.
— Зачем?
— Эх вы, наивность! А почему результирующие характеристики, приведенные в статье, не отвечают данным схемы? Думаете — описка автора? — Он искоса взглянул на Николая с видом крайнего сожаления. — Интересы фирмы! Вот ось, на которой вертится для них земной шар. Вот самое существо их технического разума. Все продумано, чтобы опутать вас. Статья нужна для рекламы, для патента, и в то же время надо сохранить монополию фирменного секрета. Кожух, где заключен…
— Усилитель контактной системы!
— Очевидно. Так вот это и есть их коронный номер.
— Эге! Значит, все остальное у нас правильно! — победно воскликнул Николай. Морщины на лбу Александра Константиновича язвительно изогнулись.
— Можно подумать, что «все остальное» создали вы сами.
— Не создали, так разгадали, — твердо и весело повторил Николай. Он потряс в воздухе кулаком. — Ну, теперь держитесь, фокусники!
— Ай как страшно! — Смешок Александра Константиновича не обещал ничего приятного. — Разгадали! Догнали! Можно спать спокойно! А что, если за это время они все-таки сообразили что-нибудь новенькое? Мы знаем их слабости, — все верно, все так, но надо же все-таки помнить, в чем они и сильны.
Николай откинулся, как будто на него плеснули студеной водой, но тотчас упрямо пригнул взъерошенную, коротко остриженную голову.
— Ладно, ладно, уже приготовились бодаться, давайте сперва займемся делом. — И Александр Константинович стал набрасывать, одну за другой, возможные схемы усилителя.
До сих пор Николаю приходилось признавать превосходство знаний и опыта старого ученого. Сегодня он склонялся перед его талантом. Изучив материал лучше, чем Александр Константинович, он все же не поспевал следить за непрерывным фейерверком его догадок, доводов, вычислений, комбинаций.
Один за другим пристраивались усилители — механические, электронные, магнитные, пневматические. Едва Николай начинал постигать преимущества очередного предложения, как Александр Константинович уже безжалостно забраковывал придуманную им систему. Круги быстро сужались и наконец замкнулись вокруг двух схем, выбрать из которых лучшую можно было только опытом. Николай потирал руки от удовольствия и смотрел на своего учителя влюбленными глазами, не замечая, как его поведение огорчает Александра Константиновича.
— Чему вы радуетесь? — спросил профессор. — Учтите, что регулятор Харкера на больших скоростях исчерпывает себя, качество его будет отвратительное.
— Эти скорости нам даны в ТТЗ, — ответил Николай. — Техническому заданию он будет полностью удовлетворять.
Александр Константинович покачал головой.
— Насчет технического — возможно, а вот политическому наверняка не будет.
Николай вздернул брови.
— Насколько я слышал, — продолжал Александр Константинович, — машина Ильичева не имеет себе подобных в мировой технике. Как всякой молодой машине, ей предстоит большое будущее. А вы ставите на нее прибор, который уже в прошлом. Все равно что на электростанции запроектировать керосиновое освещение. Я не узнаю вас, Корсаков. Биться три месяца, чтобы скопировать прошлогодний прибор какого-то Харкера, основанный на обветшалом, перештопанном принципе!
Он поднялся и заходил из угла в угол, сверля кулаками оттопыренные карманы пижамы.
— Никогда ни один настоящий художник не начинал своего творчества с копирования. Копия не может быть талантливее оригинала. Художники изучали картины мастеров и писали свои. Копирование убивает в человеке творца, душит его вдохновение, развращает. Пусть оно будет уделом людей, нищих духом. Творчество — это чертовски сложный сплав из смелости, ответственности перед народом, самолюбия личного и национальной гордости, из способностей, терпения, причем все компоненты строго дозированы.
«Поздно, слишком поздно, — возвращаться нельзя», — упрямо подумал Николай.
— А мне наплевать на средства, — грубо сказал он, — я расцениваю это задание как препятствие, и мне нужно преодолеть его скорее, чтобы вернуться к своей теме. Я сделаю его добросовестно, и никто не может требовать от меня большего.
— Фу какая ересь! — вспылил Попов. Даже шея его покраснела. — Я, мой дорогой, работал до революции конструктором в русском отделении фирмы Сименс. Все мои разработки присваивались фирмой, — таковы были условия контракта. И все-таки никогда ни одна работа не казалась мне обязанностью. А вы имеете честь поставить свой регулятор на машину, которая прославит отечество, и говорите о препятствии. Стыд!