Победа мальчика с лесного берега
Шрифт:
Расхваставшись, Эдгар боялся, как бы его не опередили. Он был признанным знатоком ящериц и всяческого лесного зверья и по праву хотел быть первым.
— Держу пари, что ты струсишь, — сказал Том Эппльярд.
— Не суди по себе, — ответил Эдгар. — Если мы поймаем пару, я обеих посажу к ней в стол.
Эдгар знал, что за такую выходку директор жестоко накажет, и все же поторапливал своих помощников: «Поглядите-ка там… вон под тем камнем… шарьте у столба… подымите этот старый бидон… около той канавы…»
Время близилось к девяти, и похоже было, что ящерицы им уже не поймать; солнце светило еще недостаточно ярко, чтобы эти твари вылезли погреться в его лучах. В отчаянии Эдгар потряс один из деревянных столбов ограды, надеясь спугнуть притаившегося зверька, и вдруг в траве в самом деле мелькнуло что-то серое, полосатое. С криком «вот она!» Эдгар кинулся в погоню.
Ящерице некуда было спастись. Мальчики отрезали ей все пути, и Эдгар, на глазах у восхищенных товарищей, нагнулся и схватил ее. Это было жуткое чудовище длиной около фута, усеянное колючками. Обороняясь, ящерица распустила свой воротник, чтобы устрашить врагов. Все мальчики знали, что укус ее овальных зубов не смертелен, но ядовит и может причинить сильную боль.
Эдгар схватил ящерицу позади воротника и замахнулся ею, чтобы напугать остальных. Затем он стал поглаживать белое брюшко от хвоста к голове, чтобы усыпить ящерицу. Прозвенел звонок, и Эдгар, продолжая поглаживать ящерицу, направился к школе, окруженный ребятами.
— Осторожно! — шепнул один из них. — Как бы Съелмел не увидел. — Такое прозвище носил директор школы мистер Смелл.
Ученики рассыпались в стороны, и каждый класс построился, чтобы идти на занятия. Эдгар проскользнул вперед, поднял крышку учительского стола, стоявшего у доски, еще несколько раз провел ладонью по брюшку ящерицы и осторожно положил ее в ящик для мела; воротник ящерицы был распущен, а сонные глаза свирепо уставились в пространство. Когда ученики вошли в класс, Эдгар уже сидел на своем месте.
Мистер Смелл явился вместе с новой учительницей, чтобы познакомить ее с классом, и у Эдгара мелькнула страшная мысль: а вдруг Съел-мел сам поднимет крышку! Этого он не предусмотрел. Мистер Смелл стоял у стола и, обращаясь к классу, барабанил пальцами по крышке.
— Ученики шестого класса, — начал он с плохо скрытым раздражением человека, вынужденного разговаривать с деревенскими оборванцами и баптистами из лесных зарослей. — Это мисс Хармсворт, она будет заниматься с вами до конца года.
На какое-то мгновение Эдгар оторвал взгляд от стола и посмотрел на мисс Хармсворт. Это была подвижная молодая женщина с черными как смоль волосами и румяным лицом, типичная жительница большого города, изящная и элегантная в своем сером шерстяном платье. Она смутилась под взглядами двух десятков двенадцатилетних разбойников. Они бесцеремонно рассматривали ее, стараясь определить, строгая она или нет; и каждый из них сразу же подумал то, что Пэтчи Уайт шепнул Эдгару:
— Она не строгая.
— Уайт! Ты перепишешь двадцать раз правило о том, что ученики должны молчать, когда их не спрашивают, — сказал мистер Смелл, чей узкий английский костюм был символом его респектабельности, а в гневной складке губ притаилась угроза. — Предупреждаю, — продолжал он, — всякий проступок, всякое нарушение порядка и дисциплины, всякую попытку злоупотребить тем, что мисс Хармсворт — человек новый, я буду пресекать; зачинщики мне известны. Ты, Уайт, ты, Кэмпбелл, ты, Аллан, и вы, три девочки в первом ряду, встаньте! Вы слышали, что я сказал? За всякое непослушание вы будете наказаны: порка, карцер или записка родителям. Садитесь. Аллан, выйди сюда, покажись мне. Где твои башмаки?
— Дома, сэр, — ответил Эдгар, весь красный от смущения, пряча ногу за ногу и поджимая пальцы. Теперь он стыдился своей оборванной одежды, серой фланелевой рубашки без воротника, коротких заплатанных штанов, подтяжек, прикрученных к штанам проволокой. Его загорелые босые ноги были забрызганы грязью, а мятая рубаха выбилась и торчала сзади. Мальчик поспешил заправить ее.
— Вечно ты ходишь грязный и неряшливый, — сказал мистер Смелл. — Ты когда-нибудь умываешься?
— Да, сэр, — лицо Эдгара стало малиновым, веснушки потонули в краске, а прядки белых как снег волос упали на лоб.
— Не смей больше являться в таком виде; если завтра ты придешь без носков и ботинок, я отправлю тебя домой. Понял?
— Да, сэр, — ответил Эдгар, перепуганный до смерти не столько угрозой наказания, сколько мыслью, что мистер Смелл обнаружит ящерицу. Впрочем, кто бы ни обнаружил ее, Эдгар знал, что отвечать придется ему. И так как это не первый проступок, наказание будет суровым.
— Садись на место.
Эдгар сел, убежденный, что нет ничего страшнее ожидания, а мистер Смелл продолжал свою речь, требуя хороших манер, хорошего поведения, опрятности и внимания. Мисс Хармсворт молча стояла рядом, лицо ее все гуще краснело, глаза смотрели все тревожнее, видно было, что она совершенно сбита с толку. Нагнав на учеников страху и насладившись произведенным впечатлением, мистер Смелл передал класс испуганной молодой женщине и вышел, провожаемый волной ненависти.
Мисс Хармсворт поглядела на учеников так, словно это были морские валы, в любую минуту готовые обрушиться на нее. Лицо ее теперь стало пунцовым, и когда Скотти Кэмпбелл крикнул: «Валяйте, мисс Хармсворт!» — раздался смех; тогда она поднялась на возвышение и постучала по столу, требуя порядка. Ребята замерли, ожидая, что ящерица проснется и выскочит из ящика, и внезапная напряженная тишина сильно удивила и озадачила мисс Хармсворт; на какое-то время она даже вновь обрела уверенность, которую отнял у нее мистер Смелл.
— Так вот, дети, — начала она.
— Ученики! — поправил Фиш Шарки. — Здесь нас всегда называют ученики, мисс.
— Ну хорошо, ученики.
— Мисс… — Мелба Вентвисл, гладко причесанная девочка из Дерри Даунса, просила позволения выйти.
— Нет, тебе придется подождать, — сказала мисс Хармсворт.
— Я не могу, мисс!
Весь класс тянул руки, прося разрешения вытереть доску, наточить карандаши, открыть окна, затопить печь, наломать мел.
— Нет! — воскликнула мисс Хармсворт и снова постучала по столу.