Победа века
Шрифт:
Апрелковых воевало пятеро. Отец был в трудармии, старший брат Александр — летчик. Николай — офицер-подводник. Виктор — рядовой матушки-пехоты…
…Горькая вода забивает нос и рот. Трудно дышать. «Саша погиб, нет Коли. Я — третий за ними? Нет уж!» Алексей Апрелков, напрягая все силы, плывет к берегу. Чуть впереди возникает на волне Коля Шокин, немного правее Герман Петров… «А остальные?» Правую ногу свела судорога. «Где нож?» Маленький кинжальчик-сувенир втыкается в ногу, укол, еще укол. «Где я? На волне? Ведь качает! На берегу?» Повернул голову — один, второй,
Он помнит тот декабрьский день сорок первого, когда по заданию командования участвовал в высадке десанта в Керченской десантной операции. День, в который их осталось двенадцать на пустынном берегу Камыш-Буруна.
Война для старшины 1-й статьи Апрелкова началась не этим днем. В ее первые дни он занимался доставкой глубинных бомб сначала в Одессу, затем в Севастополь. И лишь потом вот это участие в высадке десанта. Затем — отступление из Анапы в Новороссийск, бой под станцией Абинской с фашистскими мотоциклистами… Крейсер «Молотов» — Апрелков на нем командир отделения вспомогательных механизмов.
После этого Алексей был командиром отделения мотористов на любимом «морском охотнике» — любовь эта с Балтики! Немало походов, сопровождение транспортов и кораблей, атаки фашистских подводных лодок, высадки десантных и разведывательных групп… Морская работа! В этой «работе» получил он второе ранение.
Приходилось еще воевать и с «рогатой смертью» — фашистскими минами. Медаль Ушакова — почетная морская медаль — в память тому у Апрелкова. О таком единоборстве рассказала газета «Красный черноморец».
А вот отрывок из статьи «Экипаж героев»: «Много трудностей преодолел экипаж корабля во время доставки и высадки десанта в порты Сулин, Констанца, Бургас. Моторы давно отработали свой срок, их надо было заменить. Но командир БЧ-5 механик Ухалов, мотористы Петров и Апрелков поклялись обеспечить катер нужной скоростью. На ходу произошло первое повреждение, потек патрубок левого мотора. Обжигаясь горячей водой, краснофлотец Апрелков устранил течь…» Орден Отечественной войны I степени напоминает ему о тех днях.
А. Ляпустин
Во вражеском тылу
Дорогая реликвия. С. Шушунов
Пожелтела от времени бумага, выцвели чернила, поблекла мастика угловых штемпелей и круглых печатей, заверяющих наскоро написанные от руки скупые, неброские документы военных лет. Но для Петра Ивановича Захарова и его семьи нет дороже реликвий, чем эти документы:
«Справка Белорусского штаба партизанского движения
Дана настоящая Захарову Петру Ивановичу в том, что он действительно состоял в партизанском отряде имени Кузьмы Минина бригады имени Пономаренко с 9
«Характеристика командования партизанской бригады
Захаров П. И. служил в 5-м партизанском отряде имени Кузьмы Минина 2-й Белорусской партизанской бригады в должности командира отделения. Проявил себя в боевых заданиях по борьбе с германско-фашистскими оккупантами хорошим командиром, умеющим вести бойцов и руководить ими в бою. Имеет боевые подвиги. За что командованием представлен к правительственной награде».
За короткими строчками кроется славная ратная служба Петра Ивановича с первого и до последнего часа Великой Отечественной войны…
Горела Белорусская земля. Шли многодневные кровопролитные бои с немецко-фашистскими захватчиками.
Заряжающий Захаров исполнял обязанности погибшего в бою командира орудия, поддерживающего батальон пехоты. Пехотинцы то и дело требовали:
— Огонька, товарищи пушкари! Дайте прикурить господам арийцам!
Круто-солоно приходилось пушкарям. Требовалось много труда, силы, ловкости, чтобы быстро менять рубежи, приноравливаться к местности. Порой даже маскироваться, окапываться как следует было некогда. На этот раз повезло — заняли выгодный рубеж на краю мелколесья перед ровной, как ладонь, открытой местностью.
Густая цепь гитлеровцев поднялась в очередную атаку, боевому расчету Захарова предстояло отсечь пути их подхода к нашему переднему краю. Рассчитывая дистанцию, Петр Иванович напряженно всматривался вперед: «Рано… еще рано… рано… Пора!»
— Осколочными… Огонь!.. — скомандовал он. Орудие дернулось — раз, другой. Ураган металла обрушился на фашистские цепи, разорвал, разметал их в стороны, пригвоздил к земле.
Фашисты бросили на орудие Захарова танк. Не мешкая, он приказал:
— Бронебойными по танку… прямой наводкой… Огонь!
Облако пыли взметнулось возле вражеской машины. Промах!
— Левее!.. Перелет…
Наконец черные клубы дыма окутали башню танка. Он крутанулся на месте и замер. По сторонам, справа и слева, к орудию крались еще два других танка, а прямо в лоб — мчался третий.
Петеэровцы задержали два танка. А тот, что посередине, искусно маневрируя, уклонился от огня. Дистанция между ним и орудием сокращалась и сокращалась. Было похоже, что вражеский экипаж получил приказ сбить орудие тараном.
Захаров и его расчет нервничали. Промах следовал за промахом. И вдруг неуязвимая доселе машина вроде бы присела, остановилась и вспыхнула.
Петр Иванович развернул пушку вправо и с первого выстрела уничтожил другую бронированную коробку фашистов, почти одновременно петеэровцы подожгли и третью вражескую машину.
К исходу дня атака гитлеровцев захлебнулась. К Петру Ивановичу подошел командир батареи.
— Спасибо, Захаров, — сказал он. — Твой расчет задавал тон боя! Теперь слушай приказ: в двадцать три ноль-ноль сняться с позиции. Скрытно оторваться от противника и отойти в район леспромхоза…