Победа века
Шрифт:
Фронт не мог ждать… Бойцы, возглавляемые Казием Мукашевым, выехали на передовую восстанавливать разрушенное полотно. Ползком, под обстрелом, прикрывая плащом фонарь, устанавливали они плети перебитых рельсов. Взвод путейца С. И. Мальцева был самым боеспособным. Его посылали туда, где было особенно трудно. Работы проходили в такой близости от передовой, что в тихую погоду доносилась немецкая речь.
После взятия нашими войсками станции Кириши оказалось, что близлежащая местность заминирована. Мины между шпал, мины в блиндаже, мины возле дзотов. В таких условиях, соблюдая большую осторожность, Мальцев,
Фронт не мог ждать… Шло строительство новой железнодорожной ветки. В условиях блокады Ленинграда пуск ее в эксплуатацию освобождал другие участки от перенапряженной работы, открывал короткий путь для перевозок. Руководил работами командир подразделения М. А. Катайцев. Трудные топографические и геологические условия, густой лесной массив, сильно заболоченная местность, отсутствие механизмов осложняли строительство. Круглые сутки без отдыха бойцы вели трассу. Вперед, шаг за шагом. И путь был открыт. Советские войска, сломав сопротивление противника в направлении на Кингисепп, продвинулись вперед.
Одним из главных узлов линии Ленинград — Таллин являлась станция Гатчина. Ее-то и поручили обслуживать бойцам нашего 5-го военно-эксплуатационного отделения.
До сих пор в памяти трагическая картина — станция покрыта ровным слоем снега, и под этим пушистым русским снегом спрятаны немецкие мины. Ни одного уцелевшего служебного здания. Руины, руины… Печально смотрят на нас пустые глазницы окон Гатчинского дворца. В одном месте на фундаменте дворца прочли надпись по-немецки: «Скоро придет Иван, но здесь уже ничего не застанет».
Фронт не мог ждать… С чего начинать, как расставить силы? Выручила находчивость В. М. Якубчика. Он обнаружил обрывки плана горловины станции. Это и послужило ориентиром для первых работ.
Трудно было «расшивать» на станции Гатчина вручную магистраль: фашисты ее сузили (в Европе пути уже российских), укрепив рельсы и шпалы специальными шурупами. Где взять инструмент? На тыл надеяться? Долго ждать. Инструмент делали сами в полевых условиях, и ни в чем он, пожалуй, не уступал заводскому.
Две-три смены — норма. Работа, четырехчасовой сон и снова работа. Сколько труда, умения затратили южноуральские железнодорожники! И через двое суток узел стал пропускать эшелоны на фронт.
Через десятилетия до мельчайших деталей помнится такая картина. Ночь. Тьма. Поблескивают лишь редкие звезды. Вдруг стало известно о том, что вот-вот должен быть вражеский авианалет. Что делать? Все пути заполнены санитарными поездами с ранеными моряками и красноармейцами, платформами с танками, цистернами с авиабензином, вагонами с боеприпасами. Вот в небе показались гитлеровские стервятники. Сбросили с парашютами осветительные ракеты.
Ракеты погасли. Станция снова окуталась пеленой темноты. Дежурный Наймушин отдает команду:
— По местам, товарищи, не покидать постов. Все паровозы — немедленно к составам! По сигналам стрелочника отправлять эшелоны на свободные участки всех направлений.
Приближается зловещий гул, а тем временем один состав трогается со станции, а в хвост ему, буквально через пятьдесят метров, идет другой. Работа проходила четко, без паники. И когда гитлеровские
Служба… Подвиг каждодневный.
Фронт не мог ждать… И мы делали всё, чтобы обеспечение его шло без задержки. Это был наш вклад в Победу.
А. Рогачевский, инженер-капитан
От Урала до Старой Руссы. А. Ляпустин
Мне было известно, что в декабре сорок первого (а может, в январе сорок второго) проводили челябинцы на фронт под Ленинград пять экипажей на тяжелых танках «КВ». Танкисты спешили в бой — город Ленина жил в блокаде. Но в архивах ЧТЗ об этом ни слова. Шли разговоры и о том, что про эти танки (а может, не про эти) писали в те годы в «Красной звезде» чуть ли не целую повесть. И верно, в феврале — марте 1942 года «Красная звезда» напечатала девять очерков батальонного комиссара А. Полякова «От Урала до Старой Руссы». Мне удалось их найти.
Настала пора познакомить с танкистами. К сожалению, мы не можем назвать имена всех из экипажей пятерки «КВ». Мы знаем только командиров экипажей. Вот их фамилии: Астахов, Чиликин, Ефимов, Громозов, Калиничев. Но из очерков А. Полякова мы знаем, как они воевали. Воевали они геройски.
…Ильмень с его естественными преградами — отличное прикрытие для войск, находящихся в обороне. Этот рубеж с осени был в руках фашистов. За зимние месяцы они успели нагромоздить немало укреплений. Доты и дзоты, окопы и минные поля, проволочная путаница заграждений, минометные и орудийные батареи… На десятки километров к югу тянулся мощный оборонительный район. И взять его можно было, только совершив бросок по льду озера и рек, зайдя в тыл к противнику.
Разведка. Февральский лед крепок, да пойдут ли по нему тяжелые танки? Полсотни тонн! Десять пудов на квадратный сантиметр льда!
Надо было все точнехоньким образом выверить, рассчитать, разведать. И танкисты, встав на лыжи, отправились в сорокакилометровый поход по озеру. Они изучали не только возможности передвижения прибрежными лесами, но и броска через ильменский лед. Одетые в белые халаты, тихо рубили лед, замеряли его толщину, выясняли глубину озера.
Еще сутки отдыха, и вот боевой приказ: «Совершить ночной бросок всем танковым батальоном по озеру Ильмень и впадающим в него рекам, зайти на 30–40 километров в глубину обороны противника и внезапно атаковать его основные силы с фланга в районе Старой Руссы».
Речь идет об окружении 290-й стрелковой дивизии и эсэсовской дивизии «Мертвая голова», входящих в состав 16-й немецкой армии.
Бушевала метель. Она скрывала наше передвижение к исходному рубежу для наступления. Последняя остановка перед боем. Астахов вместе с помощником по технической части обходит танки.
…Десятикилометровый бросок — и под нами уже Ильмень. Тяжелый танк, на котором я ехал с пехотным десантом, осторожно вползает гусеницами на лед. Мы спрыгнули и идем по сторонам. Старый Ильмень точно недоволен внезапным нарушением его покоя — он скрипит, кряхтит, как древний дуб под напором ветра. Тонкий, звенящий треск коробящегося льда.