Победа вопреки Сталину. Фронтовик против сталинистов
Шрифт:
После войны, слушая лекцию одного историка, я узнал вот что. В древней Новгородской летописи написано, что убито в том судьбоносном для России сражении 400 рыцарей, а 50 пленено. На самом деле погибло всего 20 рыцарей и 6 пленено. Заметим, об этом, очевидно, летописцу было неведомо: всего численность Ливонского ордена не превышала 200 рыцарей…
Вернемся к дням войны…
Воюющие стороны, добиваясь повышения боевого духа солдат, в своей пропагандистской практике применяли различные психологические приемы: от самых возвышенных до самых низких и грязных. Манипулируя сознанием и чувствами людей, пускали в ход такие испытанные методы пропаганды, как любовь к Родине, патриотизм, исполнение долга. Не гнушались и максимальным искажением правдивой информации, скрывали или занижали собственные потери и завышали потери противника. Комиссары, как и печать, старались
— Как же дети?
— Чего их жалеть? — бесстрастно ответил комиссар. — Фашисты наших детей и женщин не жалеют.
Советская пропаганда вовсю проповедовала жертвенность. Красноармейцев призывали ценой жизни уничтожать врага. Отсюда подвиги-мифы 28 героев-панфиловцев во главе с политруком Василием Клочковым, пяти моряков-севастопольцев во главе с политруком Николаем Фильченковым и рядового Александра Матросова.
Все три примера ничего общего с действительностью не имели. Панфиловцев у разъезда Дубосеково было не 28, а 140. Вот в живых их осталось после боя примерно 28, а погибло и попало в плен около 110 человек. Танков они подбили штук 5–7, а не 20, как писали в газетах, и нисколько не задержали движение врага. Истина выяснилась в 1948 году, когда одного из 28 героев судили за последующую службу в немецкой полиции. Сначала командира и комиссара хотели отдать под суд за то, что допустили прорыв на участке роты Клочкова, но потом, когда поднялась шумиха в прессе вокруг боя у Дубосеково, судить их раздумали.
Не могло быть и подвига пятерки моряков политрука Фильченкова, будто бы 7 ноября 1941 года со связками гранат бросившихся под немецкие танки и уничтоживших в ходе боя не то десять, не то пятнадцать бронированных чудовищ. Эта легенда опровергается одним фактом. В наступавшей на Севастополь немецко-румынской 11-й армии в ноябре 41-го не было ни одного танка.
Взглянем на начало войны. Например, сообщение советского Информбюро об итогах первых сражений гласило: «Отрезанные нашими войсками от своих баз и пехоты, находясь под непрерывным огнем нашей авиации, мото-мехчасти противника оказались в исключительно тяжелом положении. За 7 дней боев они потеряли 2500 танков и около 1500 самолетов, более 30 000 пленными. Наступательный дух германской армии подорван».
Иными словами, у немецких сил вторжения всего за неделю якобы выбили две трети бронетехники и почти половину авиации. На самом деле неприятель к концу июня 1941-го, как известно, уже занял Минск, вышел к Западной Двине и столь же стремительными темпами продолжал продвигаться в глубь территории СССР. Кого и зачем пыталось обмануть советское руководство примитивным враньем? Ведь очевидное все равно пришлось вскоре признать. Однако эффект «выпущенного воробья», которого уже «не поймаешь», разумеется, остался.
Вот несколько эпизодов из советской прессы первых военных лет. В «Правде» были напечатаны два очерка писателя Бориса Полевого. В первом, под названием «Над мертвым Ржевом», он красочно описал «героическую» защиту города. «Когда октябрьской ночью, — пишет автор, — банды гитлеровских дикарей ворвались в Ржев, город долго, отчаянно сопротивлялся… Партизаны отстаивали каждую улицу…» Все, написанное автором, — чушь. Немцы вошли во Ржев свободно, никто им не оказывал сопротивления. Произошло это днем, а не ночью, 14 октября 1941 года. Никаких партизан там и близко не видано было. Имя немецкого коменданта города Шренке придумано, такого человека не существовало. Во втором очерке автор смакует превращение города под градом советских бомб и снарядов в кладбище — это злодеяние совершено по приказу Сталина.
Когда после войны Борис Полевой приехал во Ржев и встретился с жителями города, он перед ними покаялся: «Мол, братцы, время было такое». История эта имела продолжение. Армейская газета «Вперед, на врага!» в номере от 11 сентября 1942 года (статья «Баянист из Ржева») повторила один к одному «легенды» Бориса Полевого. Объяснение одно и то же — желание разжечь пламя ненависти к врагу в солдатских сердцах.
Нельзя не упомянуть историю об известном танковом сражении под Прохоровкой, где танкисты П.А.Ротмистрова будто бы одержали славную победу над превосходящими силами противника! О степени этого «превосходства» читатель может судить, если сравнит численность гвардейской 5-й танковой армии — 850 танков и САУ — и противостоявшего ей 2-го танкового корпуса СС генерала Хауссера — 273 танка и штурмовых орудия, включая восемь трофейных «тридцатьчетверок». А о том, на чьей стороне была победа, думаю, можно сделать безошибочное заключение, сравнив потери сторон под Прохоровкой. Немецкий корпус безвозвратно потерял 5 танков, и еще 54 танка и штурмовых орудия было повреждено. Армия же Ротмистрова безвозвратно потеряла 334 танка и САУ, а еще около 400 было повреждено. Сразу после сражения у Сталина возникла мысль сурово поступить с Ротмистровым за бездарно погубленную армию, но потом Верховный решил, что в пропагандистских целях лучше считать поражение под Прохоровкой победой, и не стал отдавать командира под суд. Всех подробностей это мифической победы советских танковых войск мы тогда не знали. А «солдатский телеграф» знал, да молчал.
С первых дней войны вовсю раздували ненависть к врагу и советские художники. В 1986 году в Москве состоялась уникальная выставка под названием «Графика войны». Ее устроители откопали в частных собраниях коллекционеров интереснейшие печатные документы эпохи военного времени: агитационные плакаты, лубки, серии карикатурных изданий. Вот два лубка. На одном из них бывший чапаевец Иван Смолярчук, в прошлом сибирский охотник, заманивает немецкие танки в вырытые им волчьи ямы. На другом лубке старшина Петр Никодимов с топором в руках подполз к немецкому танку, не давшему пулеметным огнем советской пехоте продвигаться вперед, взобрался на него и ударом топора погнул ствол пулемета. Кажется, сюжет лубка напоминает героический поступок Александра Матросова: вот так рождалась «победа». Хочешь — верь, а не хочешь — не верь. Фронтовикам, слава богу, эти сказки в руки не попадали. А в тылу многие люди им верили. Или, точнее сказать, желали верить.
Обратимся снова к фактам. В мае 1942 года под Харьковом попали в окружение и перестали существовать сразу несколько советских армий (6-я, 9-я и «группа генерала Бобкина»). Берлинская сводка сообщила о пленении 240 тыс. человек. Совинформбюро традиционно опровергало. Впрочем, самое любопытное даже не это. А то, что официальная российская наука о прошлом и ныне с маниакальным упрямством продолжает оспаривать данные бывшего противника.
Продолжает, хотя их в своих мемуарах подтвердил сам Н.С.Хрущев, являвшийся одним из главных виновников того поражения. Он вместе с маршалом С.К.Тимошенко как раз и загнал войска в ловушку. Понятно, что напрасно обвинять себя в подобных грехах никто не станет. Но отдадим должное Никите Сергеевичу, нашедшему в себе мужество написать правду. Заглянем в его воспоминания: «Поэтому я ехал, летел и шел к Сталину, как говорится, отдаваясь на волю Судьбы. Что станет со мною — не знал. Встретились. Сталин поздоровался… говорит мне:
— Немцы объявили, что они столько-то тысяч наших солдат взяли в плен. Врут?
Отвечаю:
— Нет, товарищ Сталин, не врут. Эта цифра, если она объявлена немцами, довольно точная. У нас там было примерно такое количество войск, даже чуть больше. Надо полагать, что частично они были перебиты, а другая их часть, названная немцами, действительно попала в плен».
Для умелого использования даже относительно простого оружия обязательно необходим профессиональный и вдумчивый подход. А столь тонкий и обоюдоострый инструмент, как информация, требует интеллектуального обслуживания вдвойне. Но отечественная система выдвижения руководящих кадров в 1941–1945 годах оказалась традиционно неэффективной. И не только на пропагандистском фронте. Поэтому и победу пришлось добывать в обычном российском стиле — без меры перерасходуя огромные материальные средства и неся совершенно неоправданные гигантские потери в людях.
Особенно господствовала ложь в информации о постоянной смене направлений боев в 41-м и в 42-м годах, о сданных Красной Армией городах. Тут «солдатский телеграф» нередко помогал прояснить ситуацию. Не всегда, но часто и метко!
Все основные советские информационные органы: ТАСС, радио, газеты, Совинформбюро — старались в радужных красках изобразить самые незначительные победы и скрывали от армии и народа даже самые малые поражения. Статистика потерь о людях и технике превратилась в сплошное жонглирование цифрами. На войне, как правило, всякая сторона занижает свои потери и завышает потери противника, но вранье советских средств массовой информации приняло поистине фантастический характер. Такой фальсификации история войн еще не знала.