Победитель невозможного (сборник)
Шрифт:
– Что тебя убедило в таком выводе, Корольков? – спросил учитель.
– Равномерность структуры – повторяемость одних и тех же деталей, – объяснил Профессор, описывая рельсы, шпалы, столбы. – Недаром древние говорили: «Мир подобен числу». Моя находка подтверждает эту истину.
Профессор касался запретной темы. Но он, хитрец, только философствовал, не нарушая правил. И Таратару ничего не оставалось, как согласиться с ним.
– А теперь мы подходим к большому скопищу разных строений, чем-то напоминающих город, – провозгласил Корольков.
– Такой ответственный
И Сыроежкин ввел восьмой «Б» в город.
Все видели теперь достижения земной цивилизации. Просторные жилища, разнообразный транспорт, потоки жителей на улицах. «Они двуноги», – сказал Сыроежкин, и хотя это слово было опасным, никто не заметил маленькой ошибки – так интересно описывал староста вид городских улиц, бег автомобилей, сигналы светофоров, спешащих прохожих, уличные сценки, словно действительно видел все это впервые.
– К сожалению, я потерял свой класс, – доложил Сергей, хитро улыбнувшись. – Только что мне сообщили, что он находится на 13-й Парковой улице, в доме номер 6, на 5-м этаже гостиницы «Дружба». Наших приветствуют земляне.
– А как же правило, Сыроежкин? – напомнил Таратар. – Боюсь, что мы остались без классного вожака.
– Я не могу путешествовать иначе в современном городе! – парировал Сыроежкин. – Здесь все пронумеровано: дома, этажи, квартиры, машины, вертолеты, газеты, деньги, ботинки, голы, игроки, минуты, секунды и так далее. Здесь нечего делать с нашим правилом, Семен Николаевич. Без чисел – как глухой и слепой, как без языка.
– Может, попытаться описать город поэтически? – предложил неумолимый Таратар.
– Попробуй, Сергей! – оживился Электроник, который сидел все это время совсем безучастный, выключив свои счетные способности.
– Я так сразу не могу… – замялся Сергей.
Тут вскочил с места Профессор.
– Разрешите, Семен Николаевич? – спросил он и от волнения поправил на носу очки. – Как известно, Галилео Галилей читал «Божественную Комедию» Данте с циркулем в руке! Он начертил космологические описания Данте и убедился, что его представления о Вселенной не соответствуют принятой в то время евклидовой геометрии и полны грубых ошибок.
– Почему же Галилей обратился к «Комедии»? – чуть прищурившись, спросил Таратар. – Ведь это же литература.
– Именно поэтому, – серьезно заявил Профессор. – Данте мог не знать всех тонкостей геометрии. Но Галилей справедливо предполагал, что поэзия, музыка, искусство основываются на математических принципах. Я полностью согласен с ним и процитирую слова самого Галилея: «Философия написана в грандиозной книге Природы, которая открыта нашему пристальному взгляду. Но прочесть эту книгу может лишь тот, кто научился понимать ее язык и знаки… Написана же она на языке математики». – Профессор победно сел на место.
– Разрешите добавить? – спросил Сыроежкин и торжественно прочитал еще одно изречение: – «Весь наш предшествующий опыт приводит к убеждению, что природа является осуществлением того, что математически проще всего представить». Извините, Семен Николаевич, я хочу лишь напомнить, что это сказал Эйнштейн.
Поднял руку Электроник и бесстрастно процитировал:
– «Три дела возложены на него: во-первых, освободить звуки из родной безначальной стихии, в которой они пребывают; во-вторых, привести эти звуки в гармонию, дать им форму; в-третьих, внести эту гармонию во внешний мир».
– Это тоже о математике? – спросил взволнованный Таратар.
– Так сказал Александр Блок о назначении поэта, – пояснил Электроник. – Но, по-моему, это применимо и к математику.
– Объявляется перерыв, – неожиданно предложил учитель.
За завтраком в столовой восьмиклассники получили от повара разные по величине порции и снова убедились, что очень странно существовать без привычного счета. Сыроежкин, обнаружив, что его котлета в два раза меньше Профессоровой, задумчиво спросил:
– Хотел бы я знать, сколько в ней граммов? Почему ошибается повар? Неужели и его подговорил Таратар?
– Забудь, Сергей, про граммы, – посоветовали ему приятели, – забудь про время, шахматы и шашки на перемене, про свою сверхновую, даже про Электроника. Разве ты не знаешь Таратара? Никогда не угадаешь, что он придумает.
– Шутить так шутить! – пробормотал Сергей.
…Когда учитель вошел в класс, на доске он увидел огромные буквы:
ДАЕШЬ МАТЕМАТИКУ!
– Прекрасно! – улыбнулся Таратар. – Я доволен вашим «сердитым» выводом. Еще недавно вы говорили мне, что не хотите быть чистыми математиками, что избрали другие профессии. Признаюсь, сначала мне было обидно. Но после некоторого размышления я одобрил ваш выбор. И решил проверить: зря я вас учил все эти годы или не зря? Вы доказали мне, что, кем бы ни стали в будущем – физиками, инженерами, рабочими, биологами, – вы будете математически мыслить. Я не ошибся в вас. Я доволен своим классом!
– А то какой же мы класс без математики! – буркнул Сыроежкин. – Смешно даже.
– Классом может быть и класс млекопитающих! – пропела ехидная Кукушкина.
– Спасибо! – ответил ей Сергей. – Ты, я вижу, специалист высшего класса.
– Совокупность цифр трех соседних разрядов числа тоже, между прочим, класс, – напомнил Профессор.
– Ну это уже классика! – провозгласил Гусев.
Все рассмеялись, и Таратар громче других.
– Запишите новое задание, – сказал он, очень довольный.
Ребята раскрыли тетради. Они снова чувствовали себя единым восьмым «Б».
– Да вы хитрец, Семен Николаевич! – торжествовал директор. – Поздравляю с прекрасным уроком!
– Ничего особенного, – махнул рукой математик. – У меня к вам еще одна просьба. Дайте мне официальный отпуск на два дня. У меня груда рукописей восьмого «Б».
Директор внимательно слушал.
– Совокупность всех этих работ составляет любопытный замысел будущего – большой проект, который придумали ребята, – продолжал Таратар. – Многое в этих работах мне неясно, надо разобраться… И кроме того, не далее как вчера я получил по почте сто двадцать страниц на машинке. Автор доказывает, что я допустил за последнее время немало ошибок! Представляете?