Победители недр
Шрифт:
– Нина Алексеевна, а можно посмотреть?
– Конечно, можно. Сначала посмотри на стометровую дистанцию… Я передвину ленту ближе к окошечку…
Малевская повернула одну из головок на правой боковой стенке аппарата.
– Ну, теперь смотри…
Володя прильнул к окошечку киноаппарата. Сначала он ничего не мог разобрать в хаотическом скоплении кружков, чёрточек, завитушек, которые предстали его глазам на зелёном фоне стекла. Потом он стал различать отдельные мелкие тельца самой разнообразной формы и величины. Все они были склеены, спаяны, сцементированы в одну общую массу.
– Что же это такое? – спросил Володя, не отрываясь от окошечка. – Какие-то зёрнышки, как будто пшеничные, кружки, лопатки, спирали…
– Сейчас посмотрю, – сказала Малевская и нажала кнопку на левой стенке аппарата.
Из нижней щели выскользнула гибкая желтоватая пластинка. Малевская посмотрела её на свет.
– Это остатки крошечных животных, которые мириадами населяли море в каменноугольный период. Ты видишь только их покровы, обычно называемые ракушками. Внутри этих ракушек скрывались тельца животных, которые потом разложились и растворились в морской воде, между тем как сами ракушки уцелели. Они состоят главным образом из извести, которую эти животные выделяют из своих организмов; известь затвердела на них в виде крепкой защитной одежды. Вот эти пшеничные зёрнышки не что иное, как известковая одежда особого вида корненожек, которые называются фузулинами. Очевидно, наши моря в тот период кишели ими. Ты видишь их больше всего перед собою. А между ними ясно видно множество немного вытянутых, почти круглых шариков с бордюром посредине. Это кораллы того времени. Они тоже играли большую роль в построении известняков, через которые сейчас пробивается наш снаряд. Слева в верхнем углу виден странный рогатый силуэт. Это морская лилия. Она очень редко встречается в отложениях наших морей. Чаще всего её находят в осадках морей, покрывавших в каменноугольный период Северную Америку. А рядом с ней, видишь, как будто широкополая шляпа с круто опущенными с двух сторон полями? Это – тоже ракушка, продуктус гигантеус, из семейства плеченогих.
– А что это рядом с ней? Как будто бутон из пяти лепестков, начинающий распускаться.
– А это – бластоидеи, родственные морской лилии. При жизни они были покрыты массой нежных волосков, насаженных на чашечку. Бластоидеи замечательны тем, что они были обитателями исключительно каменноугольных морей и главным образом американских. Ни до, ни после этого периода они уже не встречаются. Тут ещё много других ракушек – плеченогих, иглокожих, корненожек. Давай теперь посмотрим, что делается на пятидесятиметровой дистанции.
Малевская передвинула ленту на прежнее место и подвела к окошечку новую.
– Теперь смотри, – сказала она и, нажав кнопку, вынула из щели снимок для себя.
Но, прежде чем она успела рассмотреть его на свету, Володя воскликнул:
– Нина Алексеевна! Смотрите – крокодил! Честное пионерское! Только маленький!
– Где? Где? – Малевская вскочила и поднесла снимок поближе к лампочке. – Как это могло случиться? Ведь это – архегозавр!
– Только у него хвост сплюснутый, как весло! – оживлённо говорил Володя. – А почему вы так удивились?
– Очень странно, – задумчиво говорила Малевская, внимательно разглядывая снимок. – Архегозавр принадлежит к группе стегоцефалов, они считаются земноводными. Но обычно их остатки находят в отложениях вместе с остатками рыб, насекомых и наземных растений, следовательно, в отложениях мелких лагун, рек или пресноводных озёр. В морских же отложениях, среди иглокожих, кораллов, раковин моллюсков, они не встречаются. Как же этот экземпляр мог попасть сюда, в чисто морские отложения? Возможно, конечно, что это произошло совершенно случайно… Труп архегозавра мог быть унесён морским течением или бурей далеко от берега… Очень интересный случай! Я его непременно отмечу в журнале… А вот посмотри пониже… Видишь – огромный ствол?
– Да, да… Только он странный какой-то… плоский… Это дерево такое? И ветки толстые, широко раскинулись.
– Это лепидодендрон… И этот ствол, вероятно, был унесён в море и погребён под остатками морских ракушек. Ты запомни, что леса каменноугольного периода совсем не были похожи на наши леса – весёлые, приветливые, полные жизни. Они состояли из разных видов хвощей и папоротников, часто достигавших огромных размеров. Лепидодендроны, например, достигали высоты сорока метров. В этих лесах не шелестела листва, вершины деревьев были голы, как метлы. Ни птиц, ни зверей не было, даже насекомые встречались редко. Только в морях и лагунах кипела жизнь…
– А почему это дерево такое плоское?
– Оно пролежало так долго и под таким огромным давлением, что сплюснулось. Очень возможно, что это уже и не дерево, а только следы его, отпечаток, а сама древесина давно разложилась и растворилась в морской воде.
– Вот, Нина Алексеевна, вы всё говорите: каменноугольный период, каменноугольное море… А ведь здесь никакого каменного угля нет!
– Ну, что же! Когда я говорю "каменноугольный период", то это не значит, что вся поверхность земли в это время покрылась каменным углём или на ней всюду начался процесс образования каменного угля. Каменноугольный период – это лишь один из периодов огромной истории нашей планеты. Он получил своё название потому, что в это время, больше чем в какие-либо другие периоды, создались самые благоприятные условия для образования каменного угля. Пласты угля встречаются в отложениях и других периодов, но никогда эти пласты не имели такой мощности, как именно в это время, которое потому и названо каменноугольным периодом. Ты что-нибудь читал об истории земли, об её эрах и периодах? Об образовании и разрушении гор, о деятельности ветра, воды и солнца, о вулканах и землетрясениях?
– Читал… Была как-то у меня одна книжка… Забыл вот её название…
– Мало, Володя, одной книжки… Пока ты будешь путешествовать в недрах земли, тебе придётся много слышать о строении и жизни нашей планеты. Придётся встречаться со многими неожиданностями. Может быть, эти столкновения будут очень болезненны. А ты совершенно незнаком с этими недрами, с таящимися в них неисчислимыми богатствами и грозными силами… Если же знать это – сколько пользы можно принести своей родине и всему человечеству! Грозные силы природы перестанут быть грозными, они могут стать полезными, если знать их сущность, их свойства и законы, которым они подчиняются.
– Я очень хотел бы всё это знать, – сказал присмиревший Володя, – это всё страшно интересно.
– Я тебе дам кое-что почитать, а пока в двух словах скажу о самом главном. Наука о земле называется геологией. Она изучает строение земной коры, её состав, процессы, совершающиеся в ней и изменяющие её, а также историю её развития и формирования. До того, как земной шар покрылся корой, он прошёл несколько стадий – от огромной раскалённой газовой туманности до постепенного сгущения её в пылающий, огненно-жидкий, расплавленный шар, который, остывая, сжимался и постепенно покрывался корой. Изучение этой эры, которая называется астральной, – от греческого слова «астра» – звезда, – составляет задачу астрономии, астрофизики, а геология изучает только лишь твёрдую земную кору и её историю.
Малевская подошла к книжному шкафу и, порывшись, достала из него несколько книжек в пёстрых обложках.
– Из этих книжек ты узнаешь, Володя, как зародилась жизнь на земной коре, как она развивалась и совершенствовалась. История земной коры – это в конце концов история жизни на ней. В течение двух миллиардов лет земная кора не оставалась в покое: воздвигались и раздвигались высочайшие горные хребты; океаны и моря надвигались и затопляли обширные материки, потом опять через миллионы лет отступали и обнажали дно со всеми его мощными отложениями; расплавленная масса прорывалась из неостывших глубин через вулканы и трещины в земной коре, покрывала в разных местах огромные пространства суши и дна морского; реки, дожди, снег, лёд, жара, ветер понемногу, незаметно для глаза разрушали гранитные горы и сравнивали их с поверхностью земли. Земля не знает покоя, она находится в вечном движении, в непрерывном изменении. На ней развивается жизнь, жизнь всего животного и растительного мира…