Победители Первого альтернативного международного конкурса «Новое имя в фантастике». МТА-V

Приветствуем вас, дорогие читатели!

Аббревиатура «МТА» известна завсегдатаям интернета. Она расшифровывается как «Молодой талантливый автор» и обычно употребляется в ироническом значении.

Но авторы, которых объединила эта книга, действительно талантливы и молоды – потому что настоящее дарование не знает возраста.

Основное направление сборника – фантастика во всех ее видах, которая, возможно, лучше всего подходит, чтобы выразить суть нашего времени и донести до читателя идеи.

Кто-то, пролистав книгу, заметит, что идеи, выраженные в ней, не так чтобы новы. Проблема бессмертия, опасность смелых научных

экспериментов, ответственность демиурга – обо всем этом в фантастических произведениях много раз говорилось.

И будет сказано еще много раз, потому что идеи, которым посвящены рассказы и повести этого сборника, не старые и не новые. Они вечные. Но когда о давно известном сказано не так, как раньше, молодым творческим голосом, оно меняется, обретая новое значение.

Сюрпризом для наших читателей станет то, что в сборник вошли и стихи, притом самых разных жанров – от легкой лирики до яркой лиро-эпической поэмы и даже философская поэзия почти в античном духе, посвященная, что символично, таинственной Гиперборее.

В этом сборнике современная фантастическая литература представлена как никогда разнообразна. Надеемся, что в путешествии по его страницам читателей ждет много приятных открытий.

Вероника Лапина

– Я так считаю: на Земле человек стал эдаким беспечным всезнайкой. Ничем-то его не удивишь. Космос – другое дело! В космосе чем больше ты знаешь, тем глубже твоя граница с незнанием. Космическая одиссея возвращает нам способность удивляться!

– Ромул, оставьте эмоции. Комиссию интересует только ваша техническая версия случившегося.

– Техническая? Пожалуйста. В считанные секунды непредвиденное обстоятельство превратило нашу Планетарную миссию в жалкую, примитивную катастрофу. Я понимаю, вас интересует человеческий фактор. Искать причину аварии в действиях стрелочника – неистребимая особенность нашего врождённого раболепства! Однако смею утверждать и настаиваю: случившееся с нами – обыкновенная пакость фатального характера. И только.

Вечером того же дня.

– Ромул, здорово ты этих комитетчиков припечатал! Они уже и Верховному списочек составили. Вали на мёртвых, им что!

– Слушай, Рэм, найди мне толкового скульптора. Я обещался поставить памятник ребятам. Если Комитет не прочухается, поставлю сам.

– Почему ты сказал «Рэм»? Я Кларк…

…Рабочая капсула отделилась от орбитальной станции и в штатном режиме вошла в плотный атмосферный слой крохотной планеты Урия [1] .

Когда до расчётного квадрата посадки оставалось меньше полутора тысяч метров, на поверхности планеты началось мощнейшее извержение вулкана с выбросом радиоактивного пепла. Все приборы капсулы мгновенно зашкалили. Защита, блокированная контуром i-pi и не рассчитанная на бомбардировку быстрыми нейтронами, которых практически нет в открытом космосе, не сработала. В результате вместо мягкого и контролируемого приземления капсула воткнулась лоб в лоб в гранитный выступ скальной гряды. Сотрясение было настолько велико, что все четыре мои товарища, находившиеся в переднем обзорном отсеке, погибли мгновенно. Меня же спасло то обстоятельство, что за минуту до удара я отлучился в «Отсек биологических процедур», находящийся в хвосте капсулы (проще говоря, в сортир). Богу было угодно, чтобы деформация корпуса остановилась в нескольких перегородках от того места, где я, собственно, и «принимал процедуру».

По этой нелепой случайности мне удалось обменять смерть на пару отменных шишек на голове и лёгкую контузию в области таза.

Оглушённый ударом, шатаясь, как пьяный, от сотрясения и испарений какой-то разлившейся гадости, я прошёл в головной отсек, вернее, в то, что от него осталось, и по трупам товарищей стал пробираться к выходу. Вдруг я почувствовал в голове резкую боль. Казалось, огромный молот плющит мои полушария. Будто ветром, меня качнуло в сторону, я повалился на застрявшую в падении перегородку и потерял сознание.

Через неопределённое время я очнулся и тупо поглядел в иллюминатор. Активная фаза извержения закончилась, и вместо огненных языков лавы по склонам перекатывались огромные комья фиолетовых сгустков пепла. У выходного шлюза мне почудился странный гул. Гул нарастал. Я перевёл взгляд вниз и увидел, что повреждённая капсула окружена толпой воинственных живых существ, антропологически схожих с нашими далёкими предками. Должен признаться, несмотря на трагедию момента, зрелище захватило меня! У подножия разбитого вдребезги сверхметалла что-то кричала, потрясала каменными орудиями труда и металась из стороны в сторону ожившая иллюстрация из книги о раннем периоде развития человечества.

В голове моей всё смешалось. Ужасный вид мёртвых астронавтов в разорванных скафандрах, живые комиксы с дикарями снаружи, разбитая в хлам аппаратура – всё переплелось в липкий причудливый ком визуальной грязи. Я обхватил руками голову и сжал ладонями виски, стараясь удержать в равновесии рассудок, накренившийся, как крыша соломенного домика под тяжестью мартовского снега.

Токсичность воздуха в капсуле увеличивалась с каждой минутой. Аварийный запас баллонов с кислородом оказался уничтожен столкновением, поэтому оставаться доле взаперти не имело никакого смысла. Я собрался с духом и ослабил гидравлику выходного шлюза.

Центральный бортовой компьютер, сохранивший (это невероятно!) работоспособность после аварии, объявил по селектору состав урийской атмосферы и добавил, что первичный анализ допускает контакт с бионикой среды без поддерживающих систем дыхания и температурной регуляции. «И то слава Богу, – подумал я. – Судя по всему, мне здесь явно придётся задержаться».

Шлюз медленно наполнился воздухом Урии. Воздух был абсолютно прозрачен, но имел лёгкий фиолетовый оттенок. Я осторожно вдохнул его фиолетовую струйку, и тут же по всему моему телу разлилось сладостное ощущение покоя и бессодержательного веселья. «Ох, не к добру!» – подумал я, пряча улыбку.

Последние аварийные «челюсти» шлюза распахнулись, и механический трап медленно пополз к поверхности планеты. «Ты гляди, мы ещё что-то можем!» – воскликнул я, с каждой минутой всё больше пьянея от испарений фиолетового урийского «самогона».

На моё появление в створе выходного люка толпа у подножия капсулы отреагировала мёртвой тишиной. Не менее тысячи глаз из-под косматых смоляных бровей пожирали меня со смешанным выражением любопытства и страха.

А теперь представьте моё положение: за спиной – трупы мёртвых товарищей, впереди – дикая, непредсказуемая масса коренного населения планеты. И я, оглушённый случившимся, в состоянии аффекта должен приступить к историческому диалогу двух цивилизаций!