Победная весна гвардейца

Корчевский Юрий Григорьевич

Добрались до дрезины, увидели убитых соотечественников, остановились. Начали обсуждения, что делать дальше? Развернуться и стороной городишко обходить или въехать? Явно командира нет. У немцев командир отдал приказ, подчинённые беспрекословно бросаются исполнять. А раз обсуждение идёт, стало быть, офицеров нет.

– Парни, приготовились к

стрельбе! – попросил Илья.

А сам поднялся в полный рост. Зачем стрелять, когда есть вероятность взять в плен.

– Ахтунг, ахтунг! Хенде хох! Сдавайтесь!

Как на немецком сдавайтесь, Илья не знал. Немцы сдаваться не захотели. Несколько солдат сорвали с плеч карабины, автоматы и явно не для того, чтобы швырнуть на землю. Илья сразу за бруствер из шпал упал.

– Огонь!

Сразу три пулемёта ударили. Дистанция сто метров, укрыться немцам негде, ни окопа, ни воронки. Кто-то попытался за тягачом спрятаться. Тщетно! Минута бешеной стрельбы, от стволов пулемётов лёгкий дымок идёт. А у немцев никакого движения.

– Жигарев, автомат наизготовку, пойдём – проверим! Остальным пулемёты перезарядить!

А чего их перезаряжать? К концу одной ленты патроном, как пальцем танковые траки, соединяется другая лента. И так можно до бесконечности. У МГ-42 каждые пятьдесят патронов после отстрела лента сама разъединяется, чтобы лишнее железо не носить.

Илья с Иваном, держа пальцы на спусковых крючках автоматов, подошли к гитлеровцам. Да, хорошая штука МГ-42, не зря ему такое прозвище дали. Раненых не было, убитые имели по два-три-четыре попадания. К удивлению Ильи, мотор тягача рокотал на холостых оборотах. Илье любопытно было посмотреть вблизи на реактивные немецкие миномёты. Подошёл поближе, а в стволах – реактивные снаряды, больше похожие на миномётные мины, а не на ракеты, как на БМ-13 отечественных. Как бьют эти миномёты, он слышал и видел, но издали. Жалко, если не использовать боезапас. Забрался в открытую кабину, сбросил тело убитого водителя на землю, сам уселся на сиденье. Управляется транспортёр рулём, а не рычагами, как на танке или самоходке, ибо впереди гусениц обычные колёса стоят.

Включил передачу и поехал. Иван успел на ходу заскочить.

– Ух ты, здорово. Теперь как жахнем по фрицам!

– Это точно!

Знать бы ещё, как наводить этот миномёт. Илья доехал до позиции, заглушил мотор, спрыгнул на землю. А к позициям сам взводный бежит.

– Что за пальба?

Конечно, сразу из трёх пулемётов почти непрерывный огонь вели, шуму было много.

– Немцы ворваться пытались, отбили мы приступ. Даже вон трофеи взяли – тягач и «ишака». А ещё грузовик стоит.

– Молодец, старшина. Живы останемся, обязательно ротному доложу, пусть наградят. А немцев сколько уничтожили?

– Не считали, товарищ лейтенант.

Леонтьев не погнушался пройти к грузовику, к трупам, что во множестве валялись, посчитал.

– Ёж твою, старшина! Трое в дрезине и восемнадцать у грузовика! Почти взвод!

С одной стороны, лейтенант искренне рад, что его бойцы серьёзную атаку отбили, с другой – будет о чём отчитаться командованию. Будь ты хоть семи пядей во лбу, а любого командира начальство по результатам оценивает. Командира взвода по уничтоженным гитлеровцам, взятым в бою трофеям. И Леонтьеву хочется выглядеть по сравнению с другими взводами не хуже.

Не успел взводный уйти, привезли хлеб из пекарни. Да не ржаной, а белый, из муки, которую немцы для себя берегли. Хлеб ещё горячий, духовитый. Белого хлеба бойцы всю войну не видели. Давали его только лётчикам и раненым в госпиталях. Для солдат – как деликатес, память о довоенных годах. Впрочем, не все и до войны белый хлебушек ели, перебивались ржаным да кукурузными лепёшками. Не богато и не сытно народ до войны жил. Часы наручные – редкость, велосипед – богатство, у женщин одно платье и на работу и в праздник.

Конец ознакомительного фрагмента.