Победы не будет. Апокалипсис
Шрифт:
Казалось бы, ответные действия на такие предложения вполне очевидны, но, великие судьи – отказались…, что воистину повергло в шок, даже самих разведчиков.
И слова великого старшего брата гласили:
«– Поймите же, братья наши, безмерно любимые, – говорили они все, словно один. – Наша судьба, обязанность, наш смысл жизни, это – защита нашей колыбели. Мы не можем, не имеем морального права уйти в тяжёлый час. А вы, не отчаивайтесь, но просто поймите, примите это. Мы останемся на марсе и сделаем всё, что в наших силах. Даже если потребуется пожертвовать собой ради вашего примирения. Для нас, самая великая скорбь и не выносимая боль, это ваша ссора. Вы, братья наши светлые, всё правильно сделали – вам сейчас нужна передышка. Уходите без слёз и зазрения совести, как бы не было тяжело. Укройте своих детей в безопасных местах. Не жалейте нас. Не сожалейте не о чём. Помните братья, уже не за горами то время, когда пробьёт час, и вы – сыграете свою, очень важную роль. Готовьтесь. А теперь летите. Так как время, подобен песку, что истекает сквозь пальцы, очень быстро, его не остановить. А теперь – ступайте братья наши: у вас, очень много работы, а наше время – уже предрешено, – закончил великий Герриахон и встал, плавно спускаясь с майстата.
Весь объёмный зал молчал…
Те трое, посланников, боясь даже пошевелиться, смотря на снисходящую фигуру судьи…
Чёрно алый силуэт в маске – поклонился…
Тут же, с гулким шорохом поднялся весь зал и так же, поклонился троим фигуркам, что стояли словно остолбеневшие в своих серо-зелёных лётных комбинезонах и шлемом в правой руке.
Те «трое», словно отражение – поклонились в ответ…
– Теперь, – донёсся синтезированный голос, что источала строгая маска. – ступайте братья мои. Вас, ждут во истину великие дела…
Лица у двоих пилотов были, мягко говоря – посерели…
Их, немного потупившиеся взгляды, источали что-то поистине страшное. Но всё же. Двое, промолчав, развернулись и собрались уходить. Но вот с третьим, творилось что-то поистине ужасное…
Гримаса последнего, плавно, но крайне болезненно – сжалась…, словно его собственного отца, которого он не когда не видел, хоронят прямо у него на глазах, не разрешая подойти к могиле и попрощаться с телом предка.
Двое пилотов, что собирались у ходить, так и застыли в пол борота за спиной у первого, что сейчас замер с искорёженным лицом, подобно вечно скорбящей статуе. Но вдруг, на левое плечо скорбящего, неожиданно легла рука одного из позади стоящих пилотов, что стоял по левое плечо от товарища…
Вдруг, скорбящего – передёрнуло…, будто ударило током.
Он, как-то крайне тяжко – обернулся…, мимо левого плеча.
Немного так постоял…
И после, уже полностью обернувшись, не спеша пошагал вслед за своими…
Три фигуры, плавно удалялись от стоящего судьи, но в друг!
«– Бах! – гулким и резким ударом о пол, отозвался шлем пилота в мрачных сводах зала суда».
Душа его горела подобно пламени, так как он с самого детства – знал, что простым индивидуумам, подходить к великим судьям – строжайше запрещено. Но разрываемый от страха и трепета скорбящий пилот, не вынеся боли такой утраты за родных братьев, наплевал на все устои, и…
«– Баххххххх!.. – гулким и резким ударом о пол, отозвался шлем пилота в мрачных сводах зала суда».
«Левая отдалённая перспектива»
И вот оно…
Серо-зелёная фигурка, сорвалась в бег…
В такой отчаянный и стремительный, что позади него смогли только выкрикнуть обрывок чего-то останавливающего, но… Это уже не как не могло сдержать вулкан его кипящих эмоций. Тут же недвусмысленно дёрнулась стража, но, «великий», заметив это, плавно расставил руки: тем самым – останавливая их, и, принимая брата своего скорбящего, в объятья свои…
Подобно «торпеде» – вцепился страдающий пилот… Буквально – вонзился, в величественную фигуру судьи. Человек был настолько подавлен, что уже было не разобрать его стонущих от дикой боли – слов. Лишь:
«– Нет, как?! Исчезнете! Навсегда! За что?!» – вот и всё, что разобрали всё окружающие.
Судья, тихо обнял страдающего брата…
Но, его взор, был явно направлен куда-то – вне куда, в кромешную пустоту…
Великий судья Герриахон, ни разобрал не единого скорбящего слова, но, понял – абсолютно всё…
Понял, что ждёт его. Понял, что ждёт всех их. И самое что ужасало его то, что он понял, что ждёт впереди всю человеческую цивилизацию…
Перед глазами «подобно скоростному поезду», начали проноситься ужасные слайды того, что вскроем времени ждёт абсолютно всё, колено великих судей…
Руки Герриахона, непроизвольно прижали «страдающего», от чего «последний» взвыл с новой силой…
И вдруг, встревоженный крик! – мощь голоса которого, еле смогла исказить, даже сама маска…
– Вон!!! – и истиной силой война, оттолкнул от себя «страдающего», судья. – Вон отсюда!!
«Последний», упав на пятую точку от истинного испуга, перетекающего в – адский ужас, полупил глаза на указывающую прочь величественную фигуру…
– И чтобы не одна нога «брата младшего», не ступила сюда!! Пока не будет нашего благословления! А теперь, идите прочь дети мои! Вот от сюда!!! Стража!! – неистовой яростью ревел Герриахон.
И вдруг, из тьмы, позади пилотов, показались два силуэта «вершителя» и мгновение спустя, проявились ещё более устрашающие фигуры, но уже – «титанов»…
Адекватно описать то, что творилось с лицом того, кото подняли с пола оба «вершителя» – невозможно…
Стража, увела всех троих пилотов проч…
Двери, где-то во тьме, тяжко закрылись…
А судья, всё так же продолжал неподвижно стоять и утопать своим взором в пугающей тьме неосвещённой части отсека. Но вдруг, что-то меленькое засверкало на его маске, где-то чуть ниже подбородка. И в следующую секунду, три маленьких капельки оторвались от суровой и бесчувственной маски…
И разбившись о могучую грудь – исчезли, навсегда… Пропали…, как и все надежды о счастливом конце. Но выбора уже не было, нужно играть свою роль до конца, хорошо и с честью. Приготовиться ко второму, и последнему раунду, чтобы защитить своих «братьев младших» от спятившего чудовища, что уже пробуждается…
(Голова великого судьи, едва приопустилась, будто глянув куда-то в пол) – Братья младшие, должны выжить, – с неимоверно болью пробасил голос, венчающиеся ещё более тяжким вздохом. – Даже, если нам придётся умереть самим, в полном составе. – (вот оно, то самое главное кредо «старшего брата», в те страшные дни).
***
И после, началась масштабная, и, пожалуй, величайшая подготовка марса, и точно уж не к мирной жизни…
Марс был ещё зелёной, цветущей планетой. Средняя температура была там около пятнадцати градусов по Цельсию, максимальная по планете – двадцать два. Все прекрасно понимали, с каким разъярённым чудовищем суждено им, рано или поздно, но, всё же – сразиться, при том – насмерть. И все ещё яснее понимали – чья будет смерть. Но как говорит великий полководец Герриахон: