Побег аферистки
Шрифт:
Люля резко мотнула головой, встряхивая густые волосы так, чтобы они как можно больше закрыли лицо, и храбро вышла из метро. На поверхности ее встретил тот же недобитый солнцем свежачок, полозом вьющийся между зданиями, те же насмешливые звезды, навечно вмонтированные в черную бездну, и такая же, как была под землей, вокзальная давка.
Вот и хорошо, что она имеет естественный вид. И зачем когда-то люди придумали разрисовываться по-папуасски? Все ради того, чтобы добиться призрачной индивидуальности, выделиться чем-нибудь из других. Но — надо же! — природа упрямо и последовательно сводит те ухищрения на нет, подсовывая параноикам новую моду. По ее диктату они снова
Как Бог дал? Конечно же! Вот она и должна теперь так жить. Должна быть как все. В конце концов, это и есть самое надежное убежище. Хорошая мысль! — обрадовалась Люля. Теперь бы еще убраться подальше от маршрутов, которыми бродит хищный Дыдык, да и слиться — ха-ха! — с народом.
Итак, что касается внешности, то стратегия найдена. И психологически она себя почти уже настроила на новый образ жизни: отныне — никакой косметики, разве что помада и духи. А вот сейчас для полного антуража ей не хватает огромной клетчатой сумки, с какими здесь толкутся через один. Ну, пусть не огромной, а такой, чтобы спрятать в ней желтый «дипломат».
На углу вокзальной площади сидела толстая тетка, разложив вокруг себя товар для всяких пассажиров и путешествующих бродяжек.
— Кто не взял из дому сумку? Кто не позаботился о поездке заранее? Целлофановые пакеты! Сумки! Недорого! — заучено обнаруживала она свое присутствие здесь.
— Сколько стоит вон та, клетчатая? — Люля показала на стопку сумок, которые ей приглянулись.
— Все деньги, солнышко, — сказала тетка и назвала цену.
Девушка купила сумку и наконец-то спрятала в нее свою опасно заметную ношу, кое-как успокоившись. Сдерживая желание мчаться быстрее, направилась к дверям вокзала. Неожиданно заметила у входа яркий стенд со свежей еще краской — только что обновили и повесили — «Их разыскивает милиция» и остановилась возле него…
На Киев давно легли густые сумерки, и звуки, живущие вокруг, показались ей более тихими.
2
— Ну так всего вам хорошего? — все еще не веря внезапному счастью почему-то спросила Люля. — А я спешу, — и вовсю рванула к билетным кассам.
Там у каждого окошка, как пчелы возле летка, толпились люди, по два-три человека в шеренге, выстроившись в подобие очереди, которая продвигалась весьма медленно. Люля подергалась туда-сюда и скоро поняла, что ничего сделать не сможет, что должна стоять как все. Но ведь отныне это для меня норма, вот и нечего трепыхаться, напомнила она себе, гася желание быстрее расправиться с проблемами.
— Кто на московский экспресс, не стойте! — донеслось из окошка, около которого Люля пристроилась к потенциальным пассажирам. — Билетов нет!
Возле кассы лбом об стекло бился растерянный мужик, похожий на женатое ракло [3] .
— Я еду по вызову, вот телеграмма, — совал он под нос кассирше желтую бумажку. — Мне два билета до Тулы, там моя мама умирает.
— По предъявлению телеграмм даем только на похороны. Мужчина, отойдите от окна. Не мешайте работать!
3
Ракло — неуклюжий человек.
— Боже милостивый, — воскликнул тот. — Что же мне делать? — он все еще торчал там и, казалось, уже не хотел ничего другого.
В толпе ожидающих своего счастья послышались возбужденные
— Тебе, голуба моя, может, бо-бо сделать? — люто прохрипел какой-либо штымп [4] , протискиваясь поближе к кассе и наклоняясь к окошечку. — Какое ты имеешь собачье право футболить этого пацана? — он ловко орудовал локтями и извертывался, чтобы купить билет без очереди.
4
Штымп — тупой мужик, с которым трубно общаться.
— Ну, что там такое!
— Пусть разбирается со своими проблемами где-то в другом месте и не тормозит очередь!
— Да прогоните этого наглеца! Гляди, как толкается?
— Вы что, люди? Помогите же ему!
— У меня есть два билета до Москвы, только на завтра, — неожиданно для себя сказала Люля.
— Мне подходит! — обрадовался мужик у кассового окошка, махая оттуда рукой.
— Тогда взамен отдайте мне свою очередь.
— С удовольствием! Проходите! — счастливое разрешение проблем у того, кто застрял на передовой в боях за билеты, потонуло в неудовлетворенном гуле остальных.
Таки фортуна держала ее за крепачку [5] , снова поворачивалась к ней некультурным местом, чтоб ей пусто было. Тю, вот дура, такое молоть о своей кровной судьбе! — упрекнула себя Люля.
— Да что же это такое делается? Один там стоит полчаса, другой без очереди прет, а теперь еще и эта лезет вперед!
— Не пропускайте ее! Пусть они в стороне за билеты рассчитываются.
— Да она же спекулянтка! Ну-ка чеши отсюда! — толкнул Люлю какой-то придурок.
5
Крепачка — невезучая женщина, обездоленная.
— Спокойно, дядя, держи карман шире, сейчас насыплю неприятностей, — и она пристально и со значением воткнулась взглядом в его глаза.
— Ты что, сдурела? Я нечаянно, — покрылся испариной задорный мужичок.
Эта перепалка вмиг сделала людей немыми, и в очереди воцарилась тишина. Ага, сейчас я разобьюсь в щепки и устрою вам здесь бесплатный цирк, ждите, — улыбнулась про себя девушка, затем похлопала придурка по спине:
— Я тоже пошутила, не бойтесь, — и начала пробираться в кассу, впрочем, с успехом, мало похожим на победу.
— На Москву билеты проданы на неделю вперед! — известила рудера [6] , сидевшая в кассе, заметив приближение Люли. — Можете не торопиться, девушка.
Толпа снова ожила, и каждый ее член превратился в плечо, которое знало одно — не пропускать Люлю в свои ряды.
— Пропустите ее, это моя знакомая! — воскликнула чита [7] , до этого тихо скрывавшаяся за спиной того, кто должен был ехать к больной мамочке, и которая с его уходом добралась до заветного окошка. — Проходите, проходите! — и протянула Люле руку, словно высвобождая перед ней дорогу.
6
Рудера — очень стара женщина.
7
Чита — некрасивая девушка, имя обезьянки из фильма «Тарзан».