Побег аферистки
Шрифт:
— Какое одолжить? Не видишь? Отец не добытчик, бабушка хворает — на них тоже деньги нужны. Нет, я сама не осилю с долгом рассчитаться.
— А через месяц-другой я уже буду присылать тебе что-то, — буркнул Юрий.
— Давай не рисковать, — настаивала мать. — Тебе сколько лет учиться?
— Четыре.
— Ну вот. И в армию заберут, еще три года сюда прибавь. Будет стоять твой мотоцикл семь лет без пользы, ржаветь. Ради чего? Да ты, если будет возможность, за это время себе на новый соберешь. Да и мотоциклы к тому времени новые будут, лучше этого.
Последний довод успокоил Юрия. В самом деле, его стригунок уже старый, теперь такие чудеса появляются чуть не ежедневно, что любо-дорого посмотреть. Правда, хорошие мотоциклы стоят дороже машины. А что дальше появится! Да и возраст у него по окончанию учебы будет уже не мальчиковый, чтобы на простеньком мотоцикле гонять.
Под вечер второго дня не удержался он, поехал к Надежде. От матери Юрий знал, что его девушка держится в селе достойно, в кино ходит, самодеятельность посещает, как и раньше, а на танцы не бегает. Работает не на почте, а в собесе — обслуживает в селе одиноких пенсионеров. Это трудная работа, хлопотливая, вся на ногах да на нервах. Так, бывает, за день набегаешься, что никаких танцев не захочешь.
Юрий заприметил Надежду еще в восьмом классе, хотя они и учились вместе все время. Девушка, правда, была нелюдимой, даже подругам не много времени уделяла, поэтому и на Юрины ухаживания ответила не сразу. А уже в выпускном классе они, можно сказать, не расставались. Но теперь — что за судьба? — Юрий имел мало свободного времени, так как должен был подрабатывать. К концу школы по взаимной договоренности они разбили кувшин — Юрий понимал, что Надежда небезразлична к нему, что она просто страхуется на случай того, вдруг он в столице найдет себе другую. Умно, взвешено, предусмотрительно, ничего не скажешь. И он тоже не ударит в грязь лицом. Знает цену серьезным отношениям, себе и гламурным дивам модных тусовок. И чем лучше он понимал мотивы Надиных поступков и разделял их, тем меньше собирался трогать тот кокон, в который она законсервировалась до поры. Но, не выводя ее из равновесия, не смущая душу, хотел и должен был подавать девушке знаки, что с его стороны ничего не изменилось.
Надежда была дома сама — мать собирала кукурузные корни на огороде, очищала землю под зиму.
— Тебя можно поздравить? — спросила девушка, поздоровавшись. — Говорят, ты успешно выдержал конкурс в хорошее столичное заведение. Ну, успехов, тебе, маэстро.
Юрий сник — поступил он не туда, куда хотел, да это уже мелочи и пройденный этап.
— Да, — подтвердил. — Спасибо. Можно присесть?
— Пожалуйста, — Надежда оставила перетирать помытую посуду и тоже присела на мягкую кушетку в веранде. — Как поживаешь?
— Пришел засвидетельствовать, что у меня все идет по плану. Вот уже устроился в общежитие, сейчас приехал проститься, наш курс отправляется на сельхозработы в Пензенскую область. Будем собирать там яблоки в колхозных садах. Затем буду учиться и работать, буду приезжать на каникулы домой и приходить к тебе, а после учебы насовсем возвращусь в село.
— Возвратишься, как же! — скептически хмыкнула Надежда. — Для этого можно было удовлетвориться и Днепропетровским музыкальным училищем, а не ехать за тридевять земель. Хорошо, не будем трогать эту тему. Что у тебя дома? Как отец, мама, бабушка?
— Жизнь не остановишь. Отца начали беспокоить травмы, полученные когда-то на работе. Помнишь, как его ударило в грудь деталью, отлетевшей от станка?
— Да, ему еще операцию делали в областной больнице.
Юрий утвердительно кивнул.
— Уже второй месяц на бюллетене, а обследоваться в больницу не едет. Боится услышать диагноз. Но я посмотрел на него и заподозрил, что он боится не без оснований. Кажется, на его зарубцевавшуюся рану село что-то плохое.
— Он это видит?
— Да оно же прямо на глазах расцветает. Конечно, видит.
— И что говорит?
— Говорит, что это аллергия на витамины, которые он принимает, и на другое лекарство.
— Может, как раз надо поторопиться с обследованием?
Юрий только махнул рукой.
— Боюсь, уже поздно. Да и никто не знает, как в таком случае лучше действовать. Думаю, со временем ему потребуется серьезная помощь. Тогда и обследуется. Но…
— Что? — быстро спросила Надежда.
— Мать на эту беду уже все сбережения израсходовала, самая понимаешь — лекарство, процедуры, диета, усиленное питание. А здесь еще и мне надо с собой что-то взять, не ехать же в чужое место без копейки.
— Надо мотоцикл продавать, — посоветовала Надежда. — Он тебе не нужен.
Юрий с облегчением вздохнул — приятно убедиться, что избранная тобой девушка достойна того, понимает тебя с полуслова, разделяет твои мысли.
— И мама то же самое советует. А я уже не успеваю обернуться. Поможешь?
— Оформляй завтра гарантийную доверенность и помогу, конечно, — согласилась Надежда.
— Тогда, может, погуляем сегодня последний раз в полях, покатаемся?
Надежда улыбнулась.
— Чтобы люди говорили? — но, увидев умоляющий взгляд Юрия, решилась: — Хорошо, подъезжай. Все равно с продажей твоего мотоцикла разговоров не избежать.
3
По возвращении с осенних сельскохозяйственных лагерей студенты-первокурсники училища начали готовить показательный концерт для преподавателей и студентов старших курсов, чтобы презентовать себя и вместе с тем наработать репертуар для предстоящих выступлений. Приближались октябрьские праздники, и от трудовых коллективов уже поступали заявки на участие с художественными программами в торжественных собраниях. Это была обычная практика.
Собственно, те, кто в этом году влился в классы училища и обязан был в будущем обогатить его славу, готовились к внутреннему конкурсу дарований. А октябрьские концерты — это было понятие растяжимое, так как обыкновенно они начинались 25 октября и продолжались до 10 ноября — дня профессионального праздника работников милиции. За две недели студенты зарабатывали немало денег на счета училища, и этим не только улучшали свою жизнь, но и приобретали первые отзывы о себе, а позже использовали их для трудоустройства или временных приработков в Росконцерте. Кроме того, каждая группа училища имела подшефные предприятия, куда студенты выезжали на концерты и где при дворцах культуры проходили курсовую или преддипломную практику. Причем эти предприятия лежали далеко за пределами столицы — надо было охватывать культурным влиянием как можно более широкие пространства провинций.
Юрий позаботился заранее, с чем будет выступать на концерте, поэтому в течение месяца, проведенного на яблоках, писал канцонетту с соло для аккордеона. Эта пьеса посвящалась, конечно, годовщине революции и должна была быть не столько мелодичной по форме, сколько в дополнение к традиционной героике нести в себе мотивы вечной весны, вечного обновления в круговороте жизни.
— Что ты написал? — даже испугался Николай Лобода, новый друг и сосед по комнате в общежитии, которому Юрий показал свои ноты и кое-что из написанного наиграл на аккордеоне. — Это же чистейшей воды диалектическое отрицание, вызванное внешними факторами! Ты что, хочешь, чтобы тебя обвинили в контрреволюции? Зачем нашу революцию обновлять, что тебе в ней не нравится?