Побег аферистки
Шрифт:
— Как доехали? — сочувственно спросил Егор родственниц, помогая им выйти из машины. — Как себя чувствуете?
— Примелькались те «дворники», что и во сне будут мерещиться, — пожаловалась бабушка, обнимая и расцеловывая сына. — Ну, слава Богу, дождались встречи.
— Проходите, пожалуйста, — пригласил хозяин Анну Аполлоновну. — Раздевайтесь, отдыхайте, осваивайтесь.
— Благосостояния и благополучия этим стенам и их жителям, — по давней славянской традиции трижды кланялась Анна Аполлоновна дому, куда ее занесла судьба, переступая его порог.
На следующий день после завтрака хозяин умышленно пошел на работу пораньше,
Здесь сохранилось много старинных зданий, без преувеличения, покрытых мхами вечности, и по ним можно было угадывать историю края. Как раз это был ярмарочный день, и на главной площади города установили временные прилавки и ларьки, а посредине соорудили большой круглый помост для выступлений самодеятельных коллективов. Вокруг, где только случалось свободное место, примостились грузовика с выгоревшим брезентовым верхом и даже гужевой транспорт с крытыми повозками. Повсюду толпился народ с преобладанием людей сельского вида, а над ним стояло благоухание свежей зелени, кофе и жаренного лука. Кое-где эта ароматическая смесь перебивалась духом свойских животных и птицы.
— Глянь, — обратилась бабушка к Анне Аполлоновне, — у нас уже не продают на базарах живых коров и кур, а здесь их полно. И даже козы есть, — показала она рукой дальше от себя.
В самом деле, то здесь, то там возле продавцов виднелись небольшие загородки, в которых блеяли овцы, козы, гоготали гуси, болботали индюки. В больших, сплетенных из провода клетках, терлись боками куры, а к забитым столбикам были привязаны коровы и молодые бычки. Они сообразительно озирались, притворяясь, что заняты жеванием жвачки.
— Кажется, это недалеко от нас, а как много отличий, — продолжала делиться с матерью впечатлениями Анна Аполлоновна. — Даже люди немного иначе одеты.
— Здесь больше сохранилось казацкого духа.
Так, переговариваясь, они долго наблюдали, как две женщины торговались за рыжую курицу. Хозяйка одной рукой держала ее за ногу, свесив головой вниз, а второй рукой показывала на свой товар и что-то досказывала покупательнице. Бедная курица кричала и била крыльями, выгибалась, чтобы достать и клюнуть руку, которая так пренебрежительно с ней обращалась.
Потом видели, как из буфета вышел захмелевший мужчина и начал пересчитывать свои деньги, почесывая затылок и, наверное, сокрушаясь, что много пропил. В стороне другой мужчина продавал малых поросят, толстеньких и хорошеньких живых игрушек. А потом вдруг закричал, что у него украли деньги. Он крутился во все стороны, показывая зевакам, мигом здесь собравшимся, свои штаны, где был карман. Грабители вырезали его вместе с частью штанов и теперь на том месте сверкала голая нога и трепетал на ветру лоскут семейных трусов.
— Пошли отсюда, такое зрелище вредно для здоровья, — сказала бабушка и потащила дочурку домой.
О результатах поездки Юрий узнал недели через две из письма. Мама писала, что городок им с бабушкой вообще понравился, главное, что тихий, не суматошный, застроен в основном частными домиками с большими участками земли. Значит, проживание там ничем не будет отличаться от славгородского, только и того, что дом намного просторнее, удобнее и вообще лучше. На первом этаже в нем располагался гараж с мастерской,
«Кажется мне, почему бы не жить вместе? — писала Анна Аполлоновна. — Домработницу дядя Егор освободит, и я возьму эти хлопоты на себя. Бабушка еще бодро крутится на кухне, возится на огороде, поэтому тоже будет помогать мне. Живность держать не будем — в фермерском хозяйстве, где дядя Егор работает юристом, мяса хватает. Зато вокруг — чистый воздух, ощущается, что недалеко есть море и горы, ей-богу. Не только степь, перетертый чернозем и ветер. А может, погода была такая благоприятная — влага, без пыли и грязи в воздухе. Мы с бабушкой решили перезимовать дома, а по весне отправляться на новое место».
Спустя время женщины возвратились в Славгород, затаив в себе соответствующее настроение, чтобы готовиться к переселению в Кореновск. Теперь их собственный дом показался маленьким, тесным и очень несчастным, каким-то обиженным. Да, к хорошему привыкаешь быстро. Зато все вокруг, даже вредные соседи, стали роднее, все время думалось о вечной разлуке с ним и это было невыносимо. А потом снова потянулось то же самое — ранней весной не удержались и засадили огород, потом жалко стало бросать посаженное, решили собрать урожай и уже после этого ехать отсюда. А там еще что-то случилось, и снова отъезд со Славгорода откладывался.
На последнем курсе Юрий в конце концов получил от Надежды согласие выйти за него замуж. Начали готовиться к свадьбе. Какой здесь может быть переезд, когда новой семье надо дать толк? — совещались между собой мать и бабушка Юрия. Тем не менее, как бедному жениться, так и… без помех не обходится. Так и здесь — снова пришлось отложить свадьбу, потому что в конце лета тетка Варвара, Надина мать, простудила почки и серьезно заболела — перестаралась женщина и в знойную пору не убереглась от сквозняков. С учетом того, что Надежда других родных или хотя бы родственников не имела, не годилось — тем паче после такого долгого ожидания — торопиться, не считаться с материной болезнью.
На общем совете двух семей, Юриной и Надиной, решили подождать со свадьбой до Нового года — тетка Варвара обещала придерживаться всех врачебных предписаний и обязательно выздороветь. Дядя Егор готовил единственному племяннику хороший подарок и держал дом в полной готовности к приему своих родственниц, которые не позже конца зимы обещали, в конце концов, распродаться и покинуть Славгород.
Надежда шила свадебные наряды и собирала приданое, заодно присматривая за матерью, соблюдением ею диеты и правильным употреблением целебных напитков. А Юрий, умоляя судьбу, чтобы на этот раз ничего не изменилось, заботился об одном: чтобы на все траты хватило денег, тем более знал — его студенческая братия не дремлет, и друзья не дадут ему отвертеться от мальчишника.