Побег из ада
Шрифт:
В это время мама вышла из своей комнаты и направилась на кухню. Миша занялся игрушками, а я, закончив упражнение,собрала на завтра сумку в школу. Затем положила ее под стол и пошла к маме.
Мама готовила ужин.
–Тебе чем-нибудь помочь? – спросила я.
–Нет дочурик, – быстро посмотрев на меня, ответила мама. – Я уже практически все сделала.
Мама поставила на огонь сковородку с куриными ножками и посыпала их приправой, а в это время я уселась на дИгорь.
Мама была очень красивой женщиной. Ниже меня на целую голову, стройная,
Моя мама родом из Сибири. Вместе со своими родителями, сестрой и младшим братом она переехала в Беларусь еще в подростковом возрасте. Мне всегда было любопытно, почему бабушка и дедушка решили оставить дом, родных и поселиться в самом отдаленном уголке мира? Да еще в деревне, где кроме одного магазина и леса вокруг, ничего больше не было.
Мама накрыла металлической, уже изрядно побитой крышкой сковородку и села возле меня.
–Что Лидия сказала на статью? Ей понравилось?
–Вроде, да. Поручила мне еще одно задание. Правда, детское. – Я вздохнула. – Провести опрос в школе надо.
–И о чем же?
–О том, что мы, ученики, думаем о школе. Немного странное задание. Да, в принципе, она и так мне редко дает темы. Я должна их сама искать. Иногда вообще думаю, зачем я туда пишу… Разве кто-то еще читает “Маяк”?
–О, поверь мне. Может, не молодёжь, но у нас в колледже обязуют оформить подписку на “Маяк”. Вроде как и твоя школа должна ее выписывать.
–Да. Вроде выписывает. Это же районная газета. – Я посмотрела на серые поля за окном.
–Так что читатели точно есть.
–Есть, только я бы хотела писать на более серьезные темы, а не составлять детские опросы.
–Но ты же еще даже не студентка журфака. Потерпи. Уверена, в будущем, если так хочешь стать журналистом, будешь писать на серьёзные темы.
Я еще раз вздохнула и посмотрела на маму. Ее яркий повседневный макияж красиво подчеркивал глаза.
–Честно, я уже столько профессий сменила. И врачом хотела быть, и учителем, актрисой… теперь журналистом. Даже не знаю точно, кем все-таки хочу стать. Но мне нравится писать.
–И у тебя хорошо получается. Ну, ничего. – Мама погладила меня по плечу – всегда тяжело выбрать профессию. Я в твоем возрасте тоже не знала, кем хочу быть.
–А над какими профессиями ты задумывалась?
–Я… – запнулась мама. – Хотела быть актрисой. Даже один раз кастинг проходила. Но меня не взяли по возрасту. Героиня фильма должна была младше выглядеть. А вообще, даже планировала поступать. Но в мое время обучаться актерскому мастерству можно было только в России. А родители сказали, что не отпустят. – Мама поднялась с дИгорьа и подошла к плите, чтобы посмотреть, готово ли мясо.
–Поэтому ты решила пойти в наш колледж на ветеринара?
–Любила животных, думала: а почему бы их не лечить, – переворачивая ножки, сказала мама. Затем она выключила уже готовые макароны, накрыла их крышкой, оставляя небольшую щель, и слила в раковину воду. Добавила кусочек
–Что? – раздался его голос из комнаты.
–Иди кушать!
–Сейчас приду.
–И ты уже переоделся?
–Да, – ответил Миша.
–Будешь кушать? – обратилась ко мне мама.
–Нет пока. Я недавно поела. Пойду посмотрю, как там котел.
–О, не надо. Я уже ходила, когда ты уроки делала, – ответила мама, продолжая стоять возле плиты. Она ковырнула вилкой мясо, убедившись, что ножки готовы, и выключила огонь. Из верхнего ящика достала две тарелки и разложила обед. Затем взяла две вилки и поставила еду на стол.
–Миша, – крикнула мама. – Уже стынет.
–Иду!
В кухне появился брат. Поправляя теплую кофту, Миша отодвинут табурет и уселся за стол напротив мамы. В кухне воцарилась тишина. Я смотрела то на маму с братом, то на окно, пытаясь хоть что-то разглядеть в темноте.
Тишину разорвал сильный стук двери, от которого даже на кухне задребезжали стекла. Мое тело охватила легкая дрожь. Мы с мамой переглянулись. В нашем взгляде читалось разочарование.
–Ну вот, началось, – накалывая макароны на вилку, сказала мама.
Мне сразу же захотелось уйти из кухни, спрятаться в своей комнате, при мысли о том, что теперь будет происходить. Этот вечер был одним из тысячи повторяющихся “вечеров сурка”. Только сурками были: мама, младший брат и я. Из коридора доносились крики:
–С…! П…!
Послышались тяжелые, не уверенные шаги, которые направлялись в кухню. Перед нами появился мужчина среднего роста, с густыми темными бровями в форме домика, выразительными карими глазми и опухшим лицом бордового цвета. Это был мой отец. Черная шапка прикрывала темные как смола волосы. Судя по тому, что все штаны и куртка оказались грязные, он по дороге домой несколько раз падал.
В эту минуту его глаза выгляди безжизненно. Они блестели, как стекло, и в них читалось лишь одно чувство – раздражение. По кухне разнесся запах дешёвой водки или вина. Он неуверенно стоял на ногах, но внутренний демон хорошо управлял его голосом. Отец смотрел на нас и продолжал кричать мерзкие слова в наш адрес. Иногда я не могла понять, к кому именно он обращается, к нам, детям, или к маме.
Мы старались не замечать отца. Отвернувшись, молча сидели. Я хотела подождать, пока он уйдет в другую комнату, чтобы потом незаметно проскочить и спрятаться у себя в детской. Миша закинул в рот последние макаронины, и, поставив тарелку в умывальник, проскочил возле мужчины. Не заметив сына, отец продолжал что-то невнятно кричать:
–Что ты, падла, сидишь и жрешь тут? С… е.....! П.... блядь! – пронзительный крик резал уши. Его слова и тон были уже привычными для нас. Почему-то постоянно, когда отец был пьян, он начинал так себя вести. Я порой не понимала, кто сейчас перед нами? Человек, который наутро не произнесет ни слова, либо кто-то в обличии моего отца. Помнит ли он вообще, что происходило вечером?