Побег из Атахэйла

Якжина Вероника

Я показала ему язык и приложила плантаго бедняжке на рассечённый лоб. Затем мы вернули животных к своим и стали выводить тех, кто окотился за время, что рядом не было людей, и их детёнышей.

Им предстоял путь в поселение, где за ними бы присматривали и доили. Овцу, потерявшую ягнёнка мы тоже забрали. Она без конца жалобно блеяла и мотала головой по сторонам. Но ей было не суждено воссоединиться с малышом.

– Чем быстрее она поймёт, тем лучше. Всё равно он не мог быть с ней вечно.

– А куда б он

делся? Ошивался бы где-то в толпе неподалёку. Что, опять думаешь? Говорю тебе, это вредно.

Закончили наши дела мы уже в сумерках и потому решили переночевать возле отары. Заодно убедились бы, что новое место подходит овцам.

Карлос развёл костёр, нарвал высокой травы, чтобы было помягче лежать. Устроил две кровати, мы легли вокруг костра, головами друг к другу, и смотрели на звёзды. Карлос знал, о чем я думаю каждый раз, и вместо пустого разговора затянул песню:

Я плакал вчера,

Пока никто не видел.

Я плакал в одиночестве

И я чувствовал боль.

Где моё сердце,

Где мои глаза.

Они уже грустят.

Не плачь со мной.

Мои глаза плачут,

Моё сердце болит, когда я

Вспоминаю мой род,

Что остался там без меня.

Его голос с особым подрагиванием вырывался из груди. Его песням всегда было тесно внутри взбалмошного парня. Они всегда переполняли его. Я не слышала никого, кто пел бы, вкладывая в каждое слово каждой песни столько души, столько себя самого.

Я лежала, и слёзы текли из глаз, сбегали по вискам.

– Он тоже скучает, – прошептал Карлос. – Почему-то я уверен в этом. Где бы он ни был, он скучает.

– Я тоже так думаю. Но надеюсь, что ему там хорошо. Он, наверное, всё знает. Всё, что ждёт нас впереди. Жаль, не может рассказать.

Карлос протянул назад руку. Я сделала то же самое. И мы взялись за руки.

– Не грусти, сестрёнка.

Наутро мы двинулись в обратный путь. Он был гораздо дольше, ведь с нами были овцы и ягнята. Такой нелепой компанией мы прибыли почти вовремя к ужину.

Адна радостно всплеснула руками и бросилась накладывать нам порции.

– Так и знала, что успеете! Приготовили и на вас!

Мы, уставшие, наслаждались жареной рыбой и рассказывали остальным про орлов.

Я в красках описала подвиг Карлоса, показала перо. Оно вызвало особый восторг у ребятни. Отец похлопал Карлоса по плечу.

– Молодец, сынок. Твои тренировки не прошли зря. Продолжай совершенствовать стрельбу. Занимайся каждый день. И постарайся научить Эйли. Не хочется, чтобы она перебила наших овец, пытаясь защитить их от орлов.

После дружного смеха и похвалы Карлоса началось бурное обсуждение, что же делать с хищниками, облюбовавшими наш остров. Я подумала о Солде и его громком оружии. Но оставила это предложение при себе.

После

ужина я пошла к Имани. Она сидела в кровати и болтала с Лией. При виде второй девушки я чуть поморщилась, но вид учительницы меня несказанно обрадовал. Она была в сознании, силы быстро возвращались. Появившийся на её щеках румянец и бодрый голосок были лучшими подарками.

Увидев меня, Имани расцвела.

– А вот и ты!

Мы крепко обнялись. Лия собралась было уйти, но Имани попросила её остаться и глянула на меня.

– Да, оставайся. Не надо уходить только потому, что я здесь.

Я подтвердила свои слова улыбкой. Не самой широкой, но честной. Лия кивнула и осталась. Имани начала разговор.

– Мне сказали, что ты от меня не отходила. И что ты позвала на помощь командира. Спасибо, Эйли.

– Это было несложно. Сложнее было видеть тебя такой. Не пугай нас так больше, пожалуйста.

– Я в порядке. Думаю, завтра смогу выйти из палатки. А через пару дней вернусь к детям.

– Не торопись. Никуда твои чертята не денутся.

Присутствие Лии меня совсем не смущало и не напрягало. Разговор был лёгким. Она тоже расслабилась, видя, что я не собираюсь её подначивать. Собственно, её я особо никогда и не обижала. Разве что сводила общение до крайне необходимых реплик. Она боялась меня скорее из-за того, как я обращалась с Эджайдой.

Когда Имани зазевала, мы ушли. Я окунулась в океане и долго сидела на берегу, глядя на проблески сигнальных огоньков ограды. Думая о том, что там – за ней?

Когда же я вернулась к себе в палатку и легла, мысли сменились. Теперь я размышляла. Что за болезнь была у Имани? И почему доктор не говорил, что это было?

Меня отвлёк попавшийся на глаза мешок. Его привёз Солд. Со всеми этими хлопотами я совсем забыла о нём и об обещании, данном детям.

Я села и раскрыла мешок. Внутри в мешочках поменьше лежали бусины разных цветов и размеров.

Следующие дни по вечерам я потихоньку делала ловцы снов для ребятни. И продумывала, как будет выглядеть большой ловец. С трофейными перьями. И кому я его подарю…

Через полторы недели все дети получили свои талисманы. Они хвастались друг другу, менялись и не выпускали их из рук.

Ещё один, лишний ловец я делала у себя в палатке по ночам. Или уходила на холм. Там, конечно, было темнее, зато никто не приставал с расспросами, для кого это. Почему-то я была уверена, что островитяне обязательно всё поймут. Так и видела многозначительные осуждающие взгляды, шёпот за спиной и покручивание пальцем у виска.

Я и сама понимала, что это полное безумие. Что я совершаю ошибку, позволяя остальным, и в первую очередь Солду, понять, что командир мне не безразличен. А уж в том, что чувства мои крайне далеки от первоначальной ненависти, я боялась признаться сама себе.