Побег из Атахэйла
Шрифт:
– Антисептик, – пояснил он. – Чтобы обеззаразить. Слушай, разрез довольно глубокий. Придется шить.
– В каком смысле – шить?
– Иглой и нитками. Звучит не очень. Приятно тоже не будет. Но так нужно.
– Буду, как лоскутное одеяло?
– Можем оставить так.
– Почему ты?
– А что? Хочешь позвать доктора с Шаковина?
– Нет, – честно ответила я.
Наши взгляды встретились, и мы оба знали, что меня не столько пугает доктор, сколько радует, что это делает Солд.
– Хочешь, я кого-нибудь позову, для поддержки?
– Нет.
–
Я вцепилась в левое плечо командира и немного отвлеклась от своей боли.
Солд глубоко вдохнул. Медленно выдохнул.
– Ну, начнём.
Я взвизгнула, стоило игле вонзиться в мою плоть на животе, и сжала плечо Солда так, что, казалось, ногтями порву рукав.
– Тише, тише, – ласково шепнул он, не отрываясь от своего занятия.
Я то сжимала зубы до скрипа и молча переносила очередной стежок. То срывалась на крик и брань. То просто поскуливала. Казалось, это пытка никогда не кончится. Солд был терпелив, несмотря на мою хватку. Я чувствовала твердость его руки и уверенность движений. Лишь выступившая на лбу испарина говорила о том, как он напряжён.
– Вот ублюдки, – злобно процедил он, приближаясь к груди.
– Кто это был?
– Пираты, – голос командира ожесточился. – Дезертиры. Когда-то были охранниками. Несколько лет назад украли катер, оружие и исчезли. Теперь нападают на острова, где можно чем-то поживиться. Раньше они нападали на те, что дальше от Шаковина. Чтобы охрана не успела. Видимо, дела стали плохи, раз сунулись к вам. Давно мы пытались их поймать. Наказание будет суровым.
– А ограда? Как они… – дыхание закончилось на полуфразе, но Солд понял.
– Говорю же, бывшие охранники. Знают, как устроена ограда и как её закоротить.
– Как девчонки?
– В порядке. Ты очень разозлила этих уродов, и они решили начать с тебя. И почему я не удивлён?
– Я убила одного из них.
– Знаю. Они уже всё рассказали. Ты молодец. Ты смелая. – Он вздохнул и первый раз за весь процесс шитья посмотрел на меня. – Но такая глупая…
– Я рада, что ты успел…
– Я тоже…
Солд продолжил зашивать мою рану. Через какое-то время он отложил иглу и щипцы, которыми протягивал её.
– Давай попробуем сесть. Обмотаю тебя бинтом.
Он протянул мне руки, и я что было сил ухватилась за его плечи. Очень плавно поднял меня. Я села, шумно выдохнув.
– Постарайся сидеть ровно.
Он взял моток бинта и стал оборот за оборотом заматывать моё тело от живота к груди. Чтобы скрыть начало разреза, он пустил полосу бинта через плечо.
Тепло его рук. Сосредоточенный взгляд без капли похоти. Ровное дыхание. Он был так близко. Я не удержалась. Протянула руку и коснулась его щеки.
Солд замер. Судорожно вздохнул. И накрыл мою руку своей. Это было нежно. Трепетно.
– Я волновался о тебе, – едва слышно прошептал он. – Испугался, что они что-то сделают. Что-то… непоправимое.
Все произошедшее отошло на второй план.
– Ты испугался? За
Он снова вздохнул и поднял взгляд.
– Не заставляй меня повторять. Не надо. – Небольшая пауза. – Дай самому разобраться.
Я ослабла. Солд подхватил меня и медленно уложил.
Глаза закрывались. Вскоре из чувств осталось лишь осязание, тепло Солда и его руки, гладящей меня по щеке.
– Отдохни. Я скоро вернусь. Обещаю, подобного не повторится.
Сны были тяжелыми. То и дело я просыпалась в бреду. Тогда меня подхватывали ласковые мамины руки, мамин голос шептал что-то заботливое и убаюкивающее. Мама протирала мой лоб влажным полотенцем, смачивала мне губы водой, постоянно держала за руку и читала старые индейские молитвы.
Я проспала два дня.
Когда проснулась, мама сидела рядом. Измученная, уставшая, заплаканная. Но её глаза засияли, когда она увидела, что я пришла в себя.
– Эйли, родная! Какое счастье. Теперь всё будет хорошо.
– Привет, – слабо улыбаясь, сказала я.
Мама накормила меня куриным бульоном и рассказала о том, что произошло в то время, пока я пыталась в одиночку дать отпор пиратам и после того, как меня обезвредили попаданием камня в голову.
Некоторые девушки добежали до арахисовых садов. Те, кто был там, кинулись в поселение, кое-кто отправился дальше, чтобы найти мужчин. Когда первые прибывшие оказались на берегу, они увидели разгромленную кухню, перевёрнутые палатки и бунгало. На берегу лежал мертвец со стрелой в шее, в кустах нашли мой лук. Катера у причала уже не было, но люди увидели удаляющуюся точку в море. Из-за всей этой беготни никто не знал точно, кто из девушек на острове, а кто созывает помощь. Но ясно было, что меня на острове точно нет. Вскоре появился катер охраны с Солдом и его подчинёнными. Островитяне показали им, куда делся катер, и что у них скорее всего заложники, в том числе и я.
Солд догнал пиратов, протаранил своим катером их посудину. Хоть негодяев было больше, люди Солда легко справились с ними с помощью оружия, схватили нескольких раненых, связали и забрали с собой. Затем освободили нас и привезли назад на остров. Когда он спускался с трапа на руках со мной, залитой кровью и укутанной в его куртку, мама чуть не умерла от ужаса, но он быстро заверил её, что я жива.
При упоминании, что Солд укрыл меня своей курткой, я не смогла сдержать улыбки.
Солд устроил меня в палатке, забрал с катера аптечку, отправил охранников с пойманными пиратами на Большой остров. А потом вернулся ко мне и запретил ему мешать. Предупредил, что я буду орать.
Я действительно громко орала, но потом стало тихо. Через какое-то время Солд вышел, взмокший и измотанный. Рассказал, что сделал. Посоветовал следить за мной, не будить, когда проснусь, накормить бульоном. Строго запретил прикасаться к повязке и швам, но оставил лекарства, которые я должна была принимать, чтобы избежать заражения крови.
Мама после часа уговоров всё же ушла отдыхать. Её место занял папа. С ним пришёл Карлос.
– Ну ты и чудила, – бросил брат. – Но выстрел очень даже впечатляет.