Побег из Шапито
Шрифт:
Кенгуру обратил внимание на то, что поле было таким же заброшенным, как и трактор. Из высоченного травостоя тут и там торчали молодые, но уже крепкие деревья – берёзки, тополя, встречались островки кустарников.
– Тут не сеют?
– И не пашут, – подтвердил волк. – Колхоз развалился лет десять тому назад. А почему трактор бросили – неясно.
Гуру Кен представил картинку: где-то на границе в чистом поле вдруг появляется трактор. Внутри – цирковой квартет. На полном ходу трактор пересекает контрольно-следовую полосу, сметает пограничный столб и врывается на территорию какой-нибудь
Помечтав, австралийский боксёр заскочил на шасси, попробовал открыть дверь кабины. Дверь отвалилась и рухнула вниз, чуть не придавив Серёгу. Волк поморщился, отчего его морда стала будто бы ещё кривее.
– Хлипковато.
– А где руль? – недоумённо прошептал кенгуру.
Привычная баранка отсутствовала, да и рычаги были явно выломаны. При попытке заглянуть в двигательный отсек австралиец отломил защитный кожух. Волк, наученный горьким опытом, стоял поодаль, с благородным спокойствием наблюдая, как металл осыпается, словно осенний лист. Движок изъела ржавчина, провода были уничтожены какими-то грызунами.
Всё-таки первое впечатление оказалось обманчивым.
– Хорошая попытка, Серёга, – пробормотал кенгуру, – но эта машина вряд ли когда-нибудь поедет.
Возвращались пешком, бегать совсем не хотелось.
Гуру Кену вдруг стало невыносимо стыдно. Всё же он был правдолюбом, этот австралийский спортсмен, и сильно тяготился необходимостью ежедневно врать местным насчёт посольской миссии. А, казалось бы, замкнутый тамбовский волк показал ему примеры честности и дружбы. Сначала тот самый совет о лидерстве, теперь предложение помощи…
– Знаешь, Серёга, я просто обязан признаться: мы не послы, а беглые циркачи.
И кенгуру подробно рассказал о шапито и побеге.
– Ну, что ж, – произнёс волк после недолгих раздумий, – артисты так артисты. Могло быть и хуже.
У Гуру аж нижняя челюсть упала.
– И всё?
– А чего ты ждёшь? «Ай, какие вы плохие», что ли? Наверное, плохие. Но я ставлю себя на ваше место и могу только удивиться вашей удачливости. Вчетвером по ночному городу, на барже, потом у нас… Вы старались выжить, стоит ли за это вас ругать? Разве что признаться давно пора было.
– Да, я хочу поговорить с ребятами насчёт правды, – кивнул кенгуру.
– Поговори. А что касается меня, так я ничего не слышал, – промолвил волк со всей серьёзностью.
– Спасибо тебе, Серёга, ты благородный зверь! – горячо воскликнул Гуру Кен.
– Да брось ты, – в суровом голосе серого хищника проскочили нотки стеснения. – Считай, это врачебная тайна. Санитар я или кто?
Вечером все циркачи, кроме Вонючки Сэма, собрались у своей «резиденции».
– Валить отсюда надо, – мрачно сказал Гуру Кен. – Сегодня был с Серёгой возле заброшенного трактора, пробовали завести. Не вышло. У кого-нибудь есть идеи, как попасть на родину?
Никто не откликнулся.
– Ребята, мне не нравится ваша расслабленность.
– Йо, здесь можно жить тоже, хоть на Африку и не похожа растительность местная, нам неизвестная, – протараторил Эм Си.
– О, мы сколотили банду и уже готовы остаться с аборигенами? – спросил Гуру с издёвкой в голосе. – А что ты запоёшь зимой, рэпер ты наш продвинутый? Или отправишься на зимовку к продавщице, которую ограбил?
– Есть предложений пойти вернуться в цирк, – сказал Петер.
– Мы больше недели в бегах, друг мой, – напомнил кенгуру. – А гастроли были заявлены именно на семь дней. Так что цирк уехал, а мы с вами, дорогие мои, остались. И ещё. Я уверен, что пора прекратить пудрить мозги приютившим нас зверям. Честность – лучшая политика, господа послы из погорелого цирка.
Все погрузились в раздумья.
К шалашу подошёл медведь-губернатор.
– Так, граждане дипломаты, скунс с ежом примирились? – с напускной строгостью спросил он.
– Конечно, и даже больше, – ответил кенгуру. – Парфюмер подружился с вашим сорвиголовой, весь день где-то пропадают вместе.
– Не хотеть ли задумать они очередной гроссе проказа? – озаботился Петер.
– Хм… Ёж у нас хулиган, да, любит всех подкалывать, – протянул Михайло с улыбкой. – Одно время норовил улечься туда, куда я собирался сеть. Что я могу сказать? Больно было, неожиданно, опять же. Потом, конечно, научился его аккуратно смахивать лапой. Приложился он пару раз о стволы сосёнок да и перестал меня разыгрывать. Ваш-то тоже тот ещё хлюст. Но, думаю, сладим.
Ломоносыч пожелал послам спокойной ночи и ушёл.
– И как к такой огромный злой мишка иметь произносить правда? – проговорил Петер.
– Всё сидите? – раздался навязчивый голосок скунса.
– Явился не запылился, – почти без акцента выдал петух.
– Не с вами же пухнуть. А с Колючим хотя бы потешно. И вообще спать пора.
С этим никто спорить не стал. Действительно, было поздно.
На следующее утро ёж пришёл к шалашу. Циркачи уже проснулись и позавтракали.
– Ребята, у меня есть идея, – провозгласил Колючий. – Я знаю, как вам попасть домой. Пойдём, посмотрите сами.
Шли долго, полдня, не меньше. Наконец выбрались к странной насыпи, делящей лес на две части. Наверху торчали столбы и еле слышно гудели провода. Между своеобразным бесконечным валом и деревьями пролегла полоса отчуждения – луговая лента, заросшая бурьяном и засыпанная бумажным и пластиковым мусором. Редкие мелкие деревца чуть оживляли картину, но циркачам отчего-то стало неуютно.
– Садитесь, – сказал ёж, плюхаясь в траву. – Надо подождать.
Через четверть часа по земле побежал тревожный гул, застучало, и по валу побежала электричка. Вагоны слились в длинную синюю полосу с мелькающими просветами окон. Грохот стоял невозможный. Но вот состав проскочил место, где сидели звери, шум постепенно стих.
– И ты привёл нас сюда, чтобы продемонстрировать поезд?! – спросил Вонючка Сэм, выражая общее недоумение.
– Точно, Парфюмер. Предлагаю вам ехать поездом. – Ёж улыбался, словно только что открыл новый закон. – Сядете в вагончик и с ветерком на родину.
– Как ты думаешь, Колючий, – медленно начал Гуру Кен, – здесь ходит поезд «Тамбов – Сидней»?
– Наверняка, – уверенно сказал ёж.
– Хм… – Кенгуру потеребил себя за нижнюю губу. – А ты знаешь, что такое океан?
– Конечно! Это такое огромное озеро.