Побег с Лазурного берега
Шрифт:
– Милый, – прошептала красотка, беря спутника под руку, – мы ведь не собираемся уходить отсюда?
Голос разума и природная жадность твердили папаше Роллану, что надо уносить ноги, тем более что он полностью компенсировал траты последних дней. Внезапно за соседним столом раздался сдавленный крик, и, повернувшись, папаша Роллан увидел лысого господина во фраке, ставшего обладателем целой горы из разноцветных фишек. Мелькнула мысль: если повезло какому-то лентяю и сибариту, то почему он, честный работящий малый, не может рискнуть? Ведь денег у него предостаточно! Нет, он не станет разочаровывать свою молодую спутницу, пожертвует несколькими фишками из выигрыша.
И папаша
Казино они покинули последними – оно работало двадцать два часа в сутки, закрываясь только на быструю уборку. Папаша Роллан проиграл не только все фишки, но спустил и всю наличность, а также золотое обручальное кольцо, которое он не снимал почти сорок лет. Но, удивительное дело, чувствовал он себя великолепно.
Он снова позвонил жене и сообщил, что дела заставляют его задержаться еще на день – переговоры о продаже фермы затянулись, но вот-вот благополучно завершатся. Не зная, что такое вселилось в него, папаша Роллан отправился прямиком в банк, где опустошил один из своих счетов. Затем он приобрел своей новой подружке роскошное манто из сибирских соболей, кулон с бриллиантом в семь каратов и кучу платьев. Из ее апартаментов они переехали в самый дорогой номер самого роскошного отеля. Папаша Роллан твердил себе, что ему обязательно повезет и он вернет все, что растратил, и даже выиграет гораздо больше.
В казино его встретили, как завсегдатая, с великим почтением и подобострастием. Ему долго жал руку сам директор, презентовавший пятилитровую бутылку коллекционного шампанского. Папаша Роллан окончательно потерял голову.
Около трех часов ночи он сорвал куш, выиграв больше ста тысяч, а в половине пятого был вынужден покинуть казино без сантима в кармане. Он не мог поверить, что проиграл, и поклялся себе, что в следующий раз, когда заработает сто тысяч, тотчас покинет казино и отправится обратно в свой городок. Но ни на следующий день, ни через два, ни через неделю отыграться он не смог. Папаша Роллан получал всего несколько фишек, которые никак не могли компенсировать его растрат, а он все надеялся и надеялся...
Он разорил три своих банковских счета, продал тому же самому нотариусу, у которого купил ферму, ее же за полцены, а под конец заложил свой дом и лавку. Папаша Роллан был сам не свой, то ли от игорного безумия, охватившего его, то ли от близости молодой любовницы, то ли от спиртного вкупе с наркотиками, которыми она его потчевала, то ли, вероятно, от всего вместе.
Когда он проигрался в пух и прах и потребовал от подружки отдать подарки, чтобы он мог заложить их и сделать ставки, она отхлестала его по щекам и заявила, что он ей больше не нужен. И гордо удалилась под руку со статным седым господином, владельцем никелевых рудников в Южной Америке.
Часом позже папашу Роллана выставили вон из казино: те, кто всего пару часов назад склонялся перед ним до земли и льстиво улыбался, заявили, что ему пора баиньки и они не позволят ему устраивать в казино дебош и приставать к гостям. Папаша Роллан в ответ начал буянить и даже заехал по лицу подоспевшему директору казино, сбив с него очки. Разбушевавшегося провинциала сдали на руки полиции, где заперли в камере.
Там его и обнаружили заливающаяся слезами супруга и дети, которые сначала ждали его дома, а потом решили отправиться на поиски пропавшего отца, предчувствуя самое ужасное – на него напали грабители, его хватил инфаркт, он стал жертвой мошенников. Папаша Роллан действительно стал жертвой – собственного угара и внезапно пробудившейся страсти к рулетке. Судья приговорил его к штрафу и возмещению убытков казино (папаша Роллан расколотил несколько ценных ваз и люстру), а также к двум неделям тюремного заключения за нанесение телесных повреждений директору казино.
Родственники, пораженные переменой характера папаши Роллана, напрасно надеялись, что в тюрьме он образумится и придет в себя. Он же только озлобился. И более того – связался с фальшивомонетчиками, которые обещали открыть доступ к легким деньгам.
Когда папаша Роллан вернулся в родной городок, все изменилось: соседи открыто шептались, показывая на него пальцами, кюре в церкви гневно обличал грехи, красноречиво посматривая в его сторону, а жена подала на развод. Она узнала, что он не только растратил все накопления и заложил дом с лавкой, но и превесело провел время с любовницей. Дети отвернулись от него, жена покинула родные пенаты, отправившись к сестре на север Франции, а бывший самый богатый горожанин превратился в неплатежеспособного должника.
Папаша Роллан только все усугубил, снова отправившись в Бертран и попытавшись расплатиться в другом казино при помощи поддельного чека, который изготовили его приятели-мошенники. На сей раз суд не проявил снисхождения, и горе-игрок отправился за решетку на четыре года.
Освободившись, он первым делом кинулся в казино, но во всех игорных домах его хорошо помнили, и вышибалы не пускали даже на порог. Папаша Роллан был в долгах как в шелках. Он быстро опустился, пристрастившись к спиртному, и превратился в бездомного, ночуя под мостом, на свалке или на берегу моря. Всматриваясь в ночное небо, он вспоминал свои походы в казино и надеялся, что однажды ему повезет – и он снова переступит порог этого сказочного заведения.
Так и тем утром папаша Роллан, как повелось в последнее время, брел по берегу, пытаясь отыскать что-нибудь ценное. Летом, когда полоски у моря заполняли туристы со всех уголков Европы, он находил потерянные кошельки, кольца и сережки. В холодное время года ему приходилось довольствоваться тем, что выносило море, – бутылками, которые можно было сдать, устрицами, которые можно было съесть, и трупами, которые можно было обобрать.
Он заметил тело издалека – зрение у папаши Роллана было отменное. Припадая на правую ногу (неделю назад он попал в передрягу, которая едва не стоила ему жизни), он подбежал к телу, лежавшему у кромки моря. Сизые волны тихо шелестели, кричали наглые чайки, рассветало.
Утопленники попадались нечасто, в основном это были самоубийцы, перепившие туристы, иногда – девицы легкого поведения. Человек лежал на животе, папаша Роллан перевернул его и увидел, что это молодая женщина. Наверняка одна из «ночных бабочек», подобных той, что когда-то завлекла его в казино!
Папаша Роллан принялся ощупывать труп. Хм, о, поживиться-то у дурехи нечем... Надо поскорее ноги уносить, а то вдруг нагрянет полиция! Застукают его рядом с трупом, тогда хлопот не оберешься – полиции папаша Роллан был хорошо известен, и служители порядка с ним не церемонились.
Внезапно послышался тихий стон, и папаша Роллан в ужасе отскочил. Вот тебе и труп! Девица-то жива! Папаша Роллан осторожно приблизился, ткнул ее в бок носком дырявого сапога и спросил:
– Эй, чего с тобой?
Девица не отвечала. Папаша Роллан трусцой бросился прочь и, поднявшись к шоссе, задумался. Вытащил из кармана кашемирового пальто (он снял его с одного из утопленников год назад) бутылку дешевого красного вина, приложил горлышко к губам и сделал весомый глоток.
Она жива. А ему-то какое дело? Все равно она умрет, у нее нет шансов выкарабкаться. Да и что ему до нее? Он ко всему этому отношения не имеет! Только неприятностей с полицией не оберешься.