Побег
Шрифт:
Он выгнул темную бровь, прежде чем снова повернуться к плите. В отличие от его друга, на его позвоночнике не было татуировок.
— Конечно, ты не настолько наивна, — протянул он.
Вэл сердито покраснела. Черт возьми, Дейзи.
— Я думала, она с Дмитрием.
— Она была с нами обоими. — Он снова повернулся к ней вполоборота. У него была очень волосатая грудь, а на ребрах был вытатуирован кинжал. Кровь капала с направленного вниз наконечника, направляясь к линии волос, исчезающей за поясом.
Вэл не сводила глаз с его лица, уставившись на черную слезинку
— Он тоже здесь?
— Нет. Твоя подруга много болтает, но она все еще хочет, чтобы ее трахали, как будто она хорошая девушка. Немного… как бы это сказать. Романтично. Дмитрий не любит такие игры.
Но я люблю, прозвучал невысказанный подтекст.
— Зачем ты мне это рассказываешь? — Вэл покачала головой. — Я не хочу знать.
Илья выключил плиту, отложив лопатку в сторону. Вэл попятилась, сердце застряло у нее в горле, и услышала, как звук слетел с ее губ, когда ее тело столкнулось со стеной.
— Я вижу много таких девушек, как ты, в моем клубе, — сказал Илья, небрежно преграждая путь к бегству одной рукой. — Потерянные маленькие девочки с широко раскрытыми глазами и отчаянием на лицах. Они притворяются милыми, но они не милы. — Он постучал по стене, так близко к ее лицу. — Они говорят «нет», когда имеют в виду «да», и они не хотят, чтобы их трахали, как хороших девочек.
— Отойди от меня, — тихо сказала она. — Я буду кричать.
— Но тогда ты разбудишь свою подругу — и что бы она подумала, увидев тебя в таком состоянии. — Вэл чувствовала жар его груди; ее собственная, казалось, была вырезана изо льда. Когда Илья подошел ближе, его прикрытый тканью член коснулся ее живота. — Она ревнивая девушка. Думаю, когда она привела меня домой, она поняла, что на самом деле я хотел увидеть именно тебя.
Вэл уставилась в неподвижную точку через его плечо, когда он слегка щелкнул кольцом в ее губе. Давление пробежало по ее плоти, заставляя кожу покалывать и гореть. Она стояла так неподвижно, что казалось, ее кости вот-вот сломаются.
— Отойди от меня, — повторила она сквозь зубы.
К ее удивлению, он отступил на дюйм.
— Приходи сегодня вечером в мой клуб. Без своей подруги. Он называется «Полуночный лаундж». Скажи вышибале, что тебя пригласил Илья Андреев, и я приду и заберу тебя. Мой кабинет на втором этаже, — небрежно добавил он. — Очень большие окна с односторонним стеклом. Они выглядят как зеркало с танцпола. Я мог бы трахнуть тебя у него, и никто там, внизу, никогда бы не узнал.
Не отдавая себе в этом отчета, Вэл подняла руку — свободную от сумочки, — чтобы ударить его по лицу. Он поймал ее за запястье, и что-то горячее запульсировало в ней от привычности этой позы.
«О боже, — подумала Вэл, отводя глаза от его лица. — Нет».
— Хорошие девочки не дерутся. — Илья провел большим пальцем по ее пульсу так, что у нее онемели кончики пальцев. — Но плохие делают это. Вот почему мне нравятся плохие девочки. Ты выглядишь мягкой и милой, но внутри у тебя сплошные углы и острые зубы.
Вэл вздрогнула, посмотрев на него, действительно посмотрев на него, и замерла. Глаза Ильи были зеленовато-серыми, цвета медянки или бассейна, перенасыщенного хлоркой. Совсем не тот цвет, но взгляд… О да, ей знаком этот взгляд. Вэл почувствовала, как у нее перехватило дыхание, когда он лениво скользнул глазами к ее рту.
Он придвинулся ближе. Она чувствовала его дыхание. «Мятное», — подумала она с головокружением, и комната закружилась, когда она прислонилась спиной к стене, как будто могла раствориться сквозь нее.
— Не надо, — прошептала она, слова потонули в звоне в ушах.
Прежде чем она успела сказать что-нибудь еще, он отпустил ее руку. Она прижала ее к груди. Стоя так близко, она чувствовала запах его одеколона — он был тяжелым, одним из тех дорогих, которые вызывали в воображении образы промасленной кожи.
Ее губы горели, как будто он поцеловал ее, и она чувствовала, как пульс колотится у нее в горле.
— Ты гребаный урод, — сказала она, но ее голос звучал слабо, и на языке ощущался вкус мяты, и Вэл показалось, что она чувствует запах цветов. Тигровые лилии — для ненависти.
Илья засмеялся, отвлекая ее от мыслей — «может быть, у меня инсульт» — и повернулся обратно к кухонному уголку.
— Моя еда остывает, Банни. Подумай над моим предложением. Теперь ты знаешь, где меня найти, а это маленький город.
Он позволил последней части своего предложения повиснуть, как угрозе. Или обещанию. Это могло быть и то, и другое, или и то, и другое, но на самом деле это походило на веревку, которой можно обвязать себя, потому что у нее появилось тошнотворное чувство, что Илья считал, что она уже поймана.
Вэл услышала его тихий смех, торопливо отпирая дверь дрожащими пальцами. Его слова следовали за ней, как завитки пара.
— Развлекайся, разрывая договор аренды, Банни.
***
Разорвать договор аренды оказалось легко. Женщина за стойкой была очень милой и, казалось, понимала, насколько взвинчена Вэл, потому что она действительно ускорила процесс. Покончив с этим местом, Вэл не могла удержаться от того, чтобы не оглядываться через плечо во время прогулки к автобусной остановке. Знакомое, затравленное чувство зажужжало между ее лопатками, и она чуть крепче сжала свой матрас, словно готовясь использовать его в качестве оружия, если понадобится.
В том, как она отреагировала на Илью, было многое, в чем нужно разобраться. Вэл старалась не слишком глубоко задумываться о том, почему у нее перехватило дыхание, когда он прижал ее к стене и посмотрел на нее своими холодными серо-зелеными глазами, как будто она была чем — то, что он хотел проглотить. «Прекрати это. — Она сглотнула. — Прекрати, прекрати, прекрати…»
Но она знала.
Скрипучий автобус подкатил к тротуару. Вэл сидела на одном из задних сидений, положив матрас на колени, а чемодан зажала между ног, чтобы он не касался грязного пола. В автобусе были и другие люди, но, к счастью, никто из них не обращал на нее никакого внимания. Она бы этого не вынесла.