Побеги древа Византийского. Книга вторая. На перекрёстках двадцатого века
Шрифт:
Комнин уселся в жёсткое кресло, установленное у входа, и задумался. Да, собственная работа его, безусловно, устраивает, но какая-то неудовлетворённость остаётся. Не раз вспоминал он слова генерала Брусилова: «Каждый должен заниматься тем делом, которому его научили, в котором он профессионал». Что ж, теперь ему до конца жизни предстоит выпускать и ремонтировать машины, организовывая их продажу. И это его совсем не радует…
По широкой лестнице спустился Гагарин и, увидев Михаила, бросился к нему:
– Мишель! Как я рад, что снова вижу тебя! – Друзья обнялись. – А мне
Сидя на занятии по тактике, Михаил вполуха слушал Дмитрия и внимательно приглядывался к курсантам. Молодые командиры среднего звена, уже прошедшие огонь Гражданской войны и нигде ранее военному делу не обучавшиеся, старательно слушали и записывали то, что рассказывал им преподаватель. «Какая необходимость увольнять профессионалов, прошедших две кампании, окончивших дореволюционные военные учебные заведения и с успехом применивших свои знания на практике, чтобы тратить средства на обучение новых командиров? – с недоумением думал он. – Наверное, они считают их более преданными Советской власти с политической точки зрения. Но ведь мы кровью доказали в боях свою лояльность».
– Ты, Дима, блестяще читал лекцию! Я наблюдал, как слушали тебя курсанты.
– Ну уж скажешь тоже, «блестяще»… – скромно потупился Гагарин. – Хотя, если подсчитать, сколько я вычитал материала за эти годы, начиная с семнадцатого, поневоле опыт наработаешь. Ну что, идём ко мне?
Квартира Гагарина находилась в старом уютном доме на Арбате. Дверь открыла миловидная женщина в домашнем халате.
– Ой, ты с гостями, а меня не предупредил! – воскликнула она от неожиданности. – Я не готова.
– Да ладно тебе, Мариша. Не узнаёшь, что ли? Это же Мишель Комнин, – с улыбкой ободрил её Дмитрий.
Мария напряжённо вгляделась в лицо Михаила, пытаясь воскресить знакомые черты из прошлого.
– Что, изменился? – спросил тот.
– Да, сильно, – бесхитростно ответила женщина. – Встретила бы на улице, никогда бы не признала.
– Ну что ж, годы не щадят нас. Пять лет, считай, не виделись. Не на курорте был.
Из комнаты в переднюю вышел карапуз, внимательно оглядел гостя и протянул руку:
– Саса, – представился он. – Гагагин.
– А я дядя Миша, – легонько пожал протянутую руку Михаил. – Сколько тебе лет?
Саша беспомощно поглядел на отца.
– Четыре ему, счёт ещё не знает. – Дмитрий погладил сына по голове. – Ладно, пойдём в гостиную. Мариша нам сейчас ужин приготовит.
Просидели они до позднего вечера. За столько прошедших лет накопилось, о чём поведать друг другу. Когда подошли к концу воспоминания о Кавалергардском полке и каждый из них рассказал о своей жизни, мягко перешли к сегодняшнему времени.
– Я рад, что ты нашёл свою стезю и смог преодолеть все препятствия. У тебя такая прекрасная семья! – Михаил поднял бокал. – За вас!
– Спасибо, Мишель. Это ты и твои девчонки, Катя и Даша, смогли наставить меня на путь истинный, – напомнил Дмитрий.
– Ну уж так прямо и девчонки! – слегка насмешливо протянул Михаил, хрустнув солёным огурчиком.
– Конечно, даже сомнений в том не имею. Кстати, как они? Что слышно о Кате?
– Ничего, – сразу погрустнел Михаил. – Они с Рудольфом как будто в воду канули. Искать и запрашивать не было никакой возможности, а сейчас это даже чревато. У них в Европах тоже кавардак послевоенный. Вот уляжется всё, тогда и будем искать.
– Эх, когда это ещё у нас уляжется? Страна разрушена, лучшие люди убиты или за границей…
– Это уже позади. Невозможно жить прошлым, надо восстанавливаться и создавать новое. Каждому на своём месте, – Михаил тяжело вздохнул.
– А что ты так вздыхаешь? – Дмитрий с подозрением посмотрел на друга. – Бодрые лозунги декларируешь, а сам вроде как расстроен…
Михаил задумался, как объяснить другу, что он занимается не своим делом, отсюда, наверное, и неудовлетворённость.
– Я очень благодарен Николаю Болдинову, о котором тебе рассказывал. Он ведь меня словно из болота вытащил… Только не моё это дело, не для меня. Понимаю, что армию требуется сократить на порядок, но почему за счёт самых способных и образованных кадров, делом доказавших свою квалификацию? Мне не просто обидно, что меня вышвырнули, как шелудивого кота, за страну горестно, ведь я могу многое сделать для построения современной армии!
– Вот ты жалуешься, причитаешь, себя в лучшем свете выставляешь, – довольно жёстко начал Дмитрий, – а что ты сам сделал для того, чтобы вернуться в армию, чтобы тебе поверили? Да-да, поверили! Ведь ты для власти чуждый элемент, да ещё совершивший преступление. Люди, которые твою судьбу решали, может, и не ведали о твоих заслугах, а может, и не восприняли их всерьёз. Там, в штабах, тоже немало примазавшихся, выслуживающихся. Почему бы тебе не найти кого-то, кто помнит твои дела, кто мог бы за тебя поручиться? Или ждёшь, пока тебя пригласят?..
Михаил опустил голову и с горечью признался:
– Ты прав, наверное… Вот только кого я сейчас найду?
– Ты даже не пробовал, не думал об этом. А найти людей можно. Взять того же Брусилова: я слышал, он теперь начальник инспекции кавалерии армии, подчиняется непосредственно главнокомандующему. А если у него найдётся для тебя должность? Кому как не тебе инспектировать красную кавалерию, которую ты знаешь как свои пять пальцев?
– И то верно, – почесав в затылке, произнёс Михаил и, подумав, добавил: – Может, для этого судьба и занесла меня в Москву?
– Алексей Алексеевич будет с минуту на минуту, – сообщил секретарь находящимся в приёмной посетителям.
И действительно, не прошло и десяти минут, как в приёмную быстрой, но слегка прихрамывающей походкой вошёл Брусилов.
– Здравствуйте, товарищи! Извините за опоздание! – Он внимательно оглядел присутствующих и остановил взгляд на Михаиле. – Я вас помню. Вы были у меня в клинике Руднева. Кажется, это было в восемнадцатом.
– Так точно, Алексей Алексеевич, – поднялся со стула Михаил.