Побеги древа Византийского. Книга вторая. На перекрёстках двадцатого века
Шрифт:
– Я согласен, Николай.
– Вот и прекрасно! Я ожидал именно такого ответа. Тогда не будем терять времени.
Михаил вёл сына к Большому Каменному мосту, они уже часа два гуляли по городу.
– Костя, вот это Кремль. Видишь, какой красивый? Там находится наше правительство.
– И что оно там делает?
– Оно страной управляет, чтобы все хорошо работали и учились.
– А как оно про всех знает?
– Ему докладывают.
– И про меня тоже?
– И про тебя…
Костя с сомнением
– Нет, про меня оно точно не всё знает. Я умею хранить тайну! – уверенно заявил он и, поразмышляв несколько секунд, добавил: – Наш Питер всё равно лучше, хоть там и нет правительства.
Уже три недели Михаил работал на автозаводе, осваивая со своими всегдашними старательностью и вниманием совершенно новую для него профессию и вникая в обязанности заместителя директора.
Небольшую двухкомнатную квартиру в столице Михаил получил сразу. Переезд не стал для семьи событием. А Даша вообще приняла это известие совершенно равнодушно:
– В Москву так в Москву…
Она даже не спросила, где её муж провёл ночь. Раньше такое было немыслимо. Но в последнее время Даша очень изменилась: она могла часами сидеть, уставившись в одну точку, не сразу реагируя, если к ней обращались. Создавалось ощущение, что женщина пребывала в другом мире.
Началось это вскоре после возвращения Михаила с войны. Дома он застал безрадостную картину. Да, собственно, и дома-то уже не было: в нём проживали несколько семей. Даша работала машинисткой в Ремстройтресте, получала гроши и, чтобы прокормить семью, вынужденно брала работу на дом.
Когда улеглись первые восторги от встречи и супруги насладились друг другом, Михаил заметил перемену в жене.
– Дашенька, что с тобой? Ты разве не слышишь, что Анюта упала, ударилась и плачет? Почему не подойдёшь к ней?
– А, что? Ах, Анюта… Она уже большая девочка, шесть лет, должна сама о себе заботиться.
– Что ты говоришь! Это же ребёнок, твоя дочка!
– И твоя тоже. Вот и подойди к ней.
Михаил молча взял Анюту на руки и попытался утешить:
– Не плачь, моя девочка… Где ты ударилась? Дай я подую, и всё пройдёт.
Малышка перестала плакать и заканючила:
– К маме хочу…
– Мама сейчас занята.
– Ничем она не занята! Она просто сидит, – опровергла отца Аннушка.
– Она занята собой. Разве ты не видишь?
Даша повернулась к мужу и резко спросила:
– А что, мне надо тобою быть занятой?
– Почему же? Я имел в виду детей… Да и мной неплохо было бы, – как можно мягче ответил Михаил.
– Ты детьми не прикрывайся! Попробуй накормить их на зарплату машинистки!
– Я скоро устроюсь на работу…
– Вот и устраивайся! Кучером! Как бывший кавалерист и красный командир. Ха-ха-ха! – не рассмеялась, а с сарказмом выпалила Даша.
– Кавалерию и Советскую власть не трогай…
– Ах не трогать?.. Иди воюй дальше! Ведь пока ты воевал за них, они у тебя всё отобрали. Всё, что твои отец, дед и прадед для тебя сохранили! Ты там героически рисковал жизнью, а я здесь пошла милостыню просить, хоть корку хлеба… для детей… Жена князя Комнина! Древний род, византийские императоры! Никто из этих новоявленных вождей даже и не вспомнил о твоей семье! Ты думаешь, они забудут, кто ты и из какого рода?.. Да никогда, не обольщайся! Тебе ещё припомнят твоё прошлое, несмотря на верную службу! Ну почему мы не уехали, как это сделали все?!
– Нам некуда ехать, здесь наша земля. В армии сейчас сокращение, буду искать работу.
– Ну так иди и ищи!
С тех пор прошёл год. Михаил несколько раз устраивался то рабочим в типографию, то делопроизводителем, то заведующим складом. Но неизменно через два-три месяца бросал, психологически не выдерживая занятий, которые были не просто не по душе, а раздражали. В перерывах между поисками работы он коротал время за бутылкой, оправдываясь перед собой, что необходимо облегчить душу. Домой старался заглядывать как можно реже: всё там напоминало ему о прошлом. Боялся, что не выдержит и застрелит кого-нибудь из новых соседей, несмотря на понимание, что эти люди ни в чём не виноваты.
Как-то вечером, незадолго до отхода ко сну, к Михаилу подошла Даша:
– Мишель, я давно хотела тебе сказать, но какая-то ложная гордость мешала мне это сделать… Ты прости меня за слова, которые я высказала в горячке.
– Что ты, Дашенька, я совсем не помню этого! Ты же знаешь, у меня есть привычка забывать плохое, – улыбнулся Михаил.
– Не хочу, чтобы между нами стояли какие-то обиды и недомолвки.
– И я не хочу, – Михаил обнял жену и поцеловал.
– Мама, сегодня мы по математике уравнения решали! Так здорово! Учительница сказала, что у меня всё хорошо получается.
– Знаешь, сынок, когда дело, которым человек занимается, ему нравится, оно всегда хорошо выходит.
Костик легко вписался в новую школу, его всё радовало, и новые друзья частенько появлялись у них в квартире. Не без участия Николая, Даша устроилась в производственный отдел, и работа, которую она выполняла, давалась ей на удивление просто.
– Третий месяц в Москве, а всё никак не удаётся Димку навестить, – жаловался жене Михаил.
– Это, конечно, нехорошо. Ты обязательно должен выбрать время и навестить его. Он, вероятно, даже не знает, что мы теперь живём в столице.
– Откуда же ему знать? Надо найти его адрес, который он мне перед отъездом оставлял. С этим переездом всё перепуталось, уже и не сообразишь, где что лежит. Если найдёшь, на следующей неделе поеду.
Как ни искала, адрес Даша так и не обнаружила, и Михаил, узнав, где находится академия, поехал прямо на место.
На пропускном пункте его тщательно опросили, проверили документы и предложили подождать, поскольку у старшего преподавателя Гагарина как раз шли занятия.
– Минут через двадцать освободится, – успокоил молоденький красноармеец. – Пока посидите, товарищ.