Побежала коза в огород
Шрифт:
Про таких, как Галя, говорят: задним умом сильна. Что ей сделать с Игорем? Как остаться хозяйкой положения? Разве что его убить?.. Какая глупость лезет ей в голову!
Она встала под душ и долго мылась, пока наконец владевшее ею напряжение не покинуло ее. Потом растерлась жестким полотенцем. Вышла на кухню, приготовила себе кофе со сливками и стала пить мелкими глотками, бездумно уставясь в одну точку.
Решение пришло как-то вдруг, возможно, неправильное. Скорее всего трусливое. Но ничего другого не придумывалось. Физически она была слабее Игоря. Никаких ее доводов он не стал бы слушать. И потому она пошла по привычному пути наименьшего сопротивления.
В общем, она села и написала записку: «Игорь! Дверь за собой можешь просто захлопнуть. Больше не приходи, я не хочу тебя видеть».
Если бы она верила в то, что он поймет, то написала бы ему большое письмо, на несколько листов, а так…
Оделась, сунула в сумку ключи и осторожно закрыла за собой дверь. Один из ее замков, тот, старый, от которого у Игоря вполне могли быть ключи, просто захлопывался. Все ключи от второго замка она взяла с собой.
Взглянула на часы — десять минут первого. Не такая уж глубокая ночь. Она вполне могла позволить себе заявиться к Рагозиным под каким-нибудь благовидным предлогом и попроситься переночевать.
Нет, вот это нормально? Всякий раз сбегать из собственного дома, как обиженная жена — к маме.
Такси ей попалось сразу же, едва Галя повернула за угол. До того она шла по улице от дома и все еще невольно оглядывалась. Ей казалось, что вот сейчас из их двора выскочит полуодетый Игорь и догонит ее, чтобы силой вернуть назад.
Машина остановилась, едва Галя вскинула руку. Она проскользнула на переднее сиденье и назвала адрес Рагозиных.
— Что, забогатела, уже и не смотришь? — насмешливо проговорил водитель до странности знакомым голосом.
— Гена, ты, что ли? — удивленно спросила она, вглядываясь в своего бывшего мужа. — А эти светящиеся шашечки такси у тебя для прикола?
Несколько мыслей, схлестываясь одна с другой, промелькнуло у нее в голове. Первая и самая главная: как могут доверить провоз пассажиров пьянице?!
— Ой, можешь не опускать свои прекрасные глазки, я и так догадался, о чем ты подумала, — сказал Генка. — Мол, кто такому ханурику руль доверил!
— Я так не думала, — слабо запротестовала Галя. Ей не хотелось его обижать. Как-то вдруг она посмотрела на него по-особому. С интересом. Думала, знает своего бывшего, а, выходит, не знала.
— Так не так, но удивилась, чего уж там!.. Небось и не поверишь, если скажу, что я больше не пью…
— Подшился? — вскинулась она.
— И не подшился. — Теперь он говорил уже с обидой. — Понятно, ты меня в мусор списала и решила, что из меня ничего хорошего не выйдет? А вот и выйдет! Эта машина, между прочим, хоть и не новая, а моя. Почти.
— И откуда она у тебя взялась?
Отчего-то Галя вдруг почувствовала себя уязвленной.
— Это машина моей жены… Гражданской. Но я бы и женился на ней не моргнув глазом, только… — он улыбнулся, — только я сейчас как бы на испытательном сроке. У нее муж сгорел от пьянки, и она сказала, что больше не хочет наступать на одни и те же грабли.
— И какой у тебя испытательный срок?
— Три месяца. Если не сорвусь, пойдем документы в загс подавать…
— И ты ее так любишь, что даже пить перестал? — ревниво осведомилась Галя.
— Люблю не люблю, а жить с ней хотел бы всю оставшуюся жизнь, — неожиданно серьезно ответил Генка.
— Значит, это и есть любовь, — преодолев ревнивое чувство, сказала Галя. — Иначе почему бы тебе так напрягаться. Плыл бы по течению, как раньше.
— Нет, теперь во мне тоже гордость проснулась. Если и Валька меня бросит, я… я просто жить не стану. Не для чего будет.
— Ради меня ты не захотел и пальцем пошевелить.
— Потому что Валя мне ровня, и ее уважение не безразлично…
— В каком смысле? — удивилась она. — В смысле образования? Так у тебя тоже среднетехническое. И в имущественном отношении вроде между нами не было никакой разницы.
— Ровня в том смысле, что она готова уважать меня и ставить рядом с собой, а не смотреть на меня сверху вниз, словно я букашка какая-то.
— Я на тебя смотрела сверху вниз?
— А ты уже и забыла? — передразнил он. — С самого первого дня… Ты прости, Галя, но тебе как женщине не хватает тепла. Уж если ты замуж вышла, могла бы мужа холить и лелеять…
— Значит, мне тебя холить, а тебе меня — не обязательно?
На ее глазах происходило нечто несообразное с ее прежними представлениями о Геннадии Подкорытько. Потому она и огрызалась, и ехидничала, и никак не могла поверить в то, что бывший муж ей рассказывал.
— Может, и я был не прав, — легко согласился Генка, — все мать слушал. Наверное, оттого, что обиженным себя чувствовал, а там меня вроде жалели и понимали… Но, знаешь ли, ошибки учел. Сказал: только попробуй в наши с Валей отношения сунуться!
Странно, впервые она подумала, что в развале их брака есть часть и ее вины, а до сих пор она всегда виноватила одного Генку. Как-то в свете его рассказа Галя сама представала особой не слишком чуткой и даже не порядочной. Но он может считать себя отомщенным. Если Галя и виновата перед ним, то и ее саму жизнь так шандарахнула, что сразу за все воздала.
— А у твоей… Вали дети есть?
— Есть. Пацан. Маленький совсем, два годика. Только недавно говорить начал.
— Тебя признает?
— Признает. Говорит, папа… Да, а ты куда едешь-то? — спохватился Генка. — К сестре, что ли?
— К Лене.
— А откуда?
— Зачем тебе знать? — сказала Галя. — Мы с тобой сто лет не виделись и еще столько же не увидимся.
Ну вот, вроде и не хотела разговаривать с Генкой по-прежнему, а привычка оказалась сильнее. Сразу и тон проклюнулся высокомерный, и резкость…
— Да я просто так спросил, — пожал плечами Генка. — Хотя ты права, чего я лезу со своими вопросами. В гостях была, наверное?