Побочная Кровь

Рома Валиса

– Лиссана всегда к твоим услугам! – с усмешкой крикнула я, и Ориас обернулся, распростерев руки и продолжая идти задом наперёд.

– Вообще–то, я имел в виду кое–кого другого.

– Вообще–то, приличным дамам не свойственно лезть в кровать к каждому мужчине.

– А особенно терпеть их поцелуи.

– И показывать это. – Я вскинула руку с эпси, заставив Ориаса громко усмехнуться и повернуться ко мне спиной.

– Так и быть – пойду к Лиссане.

Я усмехнулась, одной рукой подобрав порванную юбку, а второй придерживая корсет на груди. Развернувшись,

я заспешила к своей комнате: смывать с лица жуткий грим и пытаться уговорить систему создать мне платье. Но после того, как Ориас её заблокировал, мои мольбы оставались напрасными. Я уже знала, что надеть придётся его платье.

2

Мягкий жёлтый свет обволакивал со всех сторон. Под головой была удобная фиксирующая подушка, ноги, руки и талию плотно и надёжно обтянули ремни. На какой–то краткий миг мне померещилось, что я на операционном столе, но стоило моргнуть, как видение пропало, являя гладкий потолок, плавно переходящий в плотное толстое стекло. За ним уже мельтешила Файя, сверкая своими великолепными дворцовыми башнями, с одной из которых Дамес меня «учил» летать. А я так и не научилась…

Рядом послышался шорох, и отведя взгляд, я покосилась на стоявшего рядом Ориаса с коротким белым пистолетом в руке. Он молча заряжал его, вложив толстую капсулу с прозрачной жидкостью. Заметив мой взгляд, он помахал в руке пистолетом.

– Такая дробина заставит червей с Эухеи два дня беспробудным сном проспать. Вколю тебе половину дозы.

– Лучше сразу всю, – фыркнула я, дёрнув рукой, но ремни сработали отменно, не дав даже с места шелохнуться. – Надеюсь, на обратный путь ты хоть что–то оставишь?

Ориас потряс коробочку, в которой что–то звякнуло, и я облегчённо вздохнула.

– Готова? Первый «прыжок» будет черед час и двадцать три минуты. Снотворное Уана действует постепенно, усыпляя сначала тело, а после мозг и всю нервную систему. Возможно, будут галлюцинации.

– Ну прекрасно… привет, моё загадочное прошлое, – попыталась усмехнуться я, однако Ориас даже не улыбнулся. Наклонившись, он приставил пистолет к шее.

– Не бойся, рука у меня наточена, – негромко произнёс он, и я поджала губы.

Он убивал, об этом я и так догадывалась, хотя и старалась не думать, сколько крови на его руках. На моих, наверное, больше. И всё же я вздрогнула, когда холодное дуло упёрлось в кожу на шее. Меня замутило, и я стиснула пальцами безупречно белый пододеяльник.

– Приятных снов, Мэл…

Кожу пронзил укол, и холодная жидкость прыснула по венам. Я медленно выдохнула, ощутив внезапно навалившую на тело слабость. Закрыв глаза, я ощутила тёплые пальцы на голове, тихий звон инструментов и шаги. Ориас ушёл, и до конца полёта я его вряд ли увижу.

Время тянулось до ужаса медленно – сначала онемели пальцы ног, потом – рук. Тело неприятно покалывало, и вот уже губы не шевелились. Я закрыла веки, ощущая, как сознание начинает теряться в пустоте, все мысли отдаляются, а тело становится воздушным, не имеющим плоти и костей…

Холодное железо касается

голой спины, лопаток, ягодиц, икр. В глаза бьёт слишком яркий белый свет, вызывая неприятную пульсирующую боль в висках. Я моргаю, и перед глазами пляшут цветные блики. Откуда–то из стороны доносятся разговоры, в поле зрения попадает безупречно белый и чистый халат, руки и длинные пальцы в голубых перчатках. Голову фиксирует странное устройство, обездвиживая даже шею.

Женщина (землянка, скорее всего) с забранными в хвост волосами прикладывает к шее пистолет, и кожу неприятно колет. Я молчу, ощущая холодное онемение, слишком быстро распространившееся по телу. Я уже не чувствую пальцев, не чувствую холода, но сознание бодрствует, да и боль в голове никуда не пропала.

Краем глаза ловлю экраны с диаграммами, несколькими дорожками пульса и сердечной активности. Кабинет, к слову, безупречно белый и чистый, стерильностью тут так и воняет.

Вновь голоса, и в воздухе мелькнуло тонкое лезвие скальпеля. Я напрягаюсь, уже готовая ощутить боль, но её нет – лезвие легко разрезает кожу на ноге до самой кости. Боль в голове усиливается из–за слишком яркого и беспощадного света. Мне не страшно, скорее, я пытаюсь понять, что происходит. Мне сказали, что меня надо… «усовершенствовать». Зачем? Чтобы кости стали крепкими…

Неприятный хруст оглашает комнату, но я даже не вздрагиваю. Хочется повернуть голову, посмотреть, что происходит, но я и так знаю – врачи вынимают мою кость, укрепляют её и вставляют обратно. Это всё приживётся, и даже следов не останется. Они уже проделали это с руками.

Что–то с тихим шуршанием открывается – дверь. Краем глаза я ловлю странный проблеск света и всё же умудряюсь скосить глаза. Вошедшего не видно из–за спин хирургов, но странное голубое свечение распространяется в воздухе, словно нимб, окутывая его голову.

Голос странного не–человека приятный, чуть хриплый, но почему–то люди вокруг съёживаются, словно сделали что–то не так. На несколько секунд в комнате воцаряется молчание, а после незнакомый голос говорит:

– Ви эй лами ри икли.

«Этот ребёнок станет моим».

***

Распахнув глаза, я уставилась в потолок. Кожа на ногах и запястьях болела, а с носа скатилась горячая капля крови, щекоча кожу и мочку уха. Сердце бешено колотилось в груди, словно заведённый моторчик.

Воспоминание. Звёзды, как хорошо, что в нём не было крови… но в нём кое–кто был. Иномирец, это я поняла точно. И он почему–то присвоил меня себе. Но от каких рас может исходить свет? Знаете, не многие светятся, хотя, есть на примете пару рас. Правда, большинство из них светятся в моменты опасности, но чтобы прямо всегда… надо будет пошариться в библиотеке рас Вселенной, может, что–то и найду.