Побочные эффекты
Шрифт:
– Могло быть и хуже…
Говорить было тяжело. Он собрался с силами. Попытался вспомнить что-то подходящее на иврите. Потом сказал:
– Беседэр!
– Беседэр!- ответил Михаил, улыбнувшись . И показал соединенные кружком большой и указательный пальцы – «о’кей».
…Снова показания, очные ставки, протоколы. Через переводчика, официально.
Цель посещения страны, что он делал в Центре, почему произошло нападение…
Пытался найти следы пациента, который отправился туда из России на лечение, и пропал. Сам он в Израиль отправился как турист. Остановился
Фамилия, имя , диагноз пациента и его адрес в России?- Извините, врачебная тайна. Не имею права сообщать без письменного согласия его самого или законных представителей.
Что я сам думаю об этом Центре? – Что-то здесь, наверное, не совсем законно. Надо бы проверить.
С разными вариациями, день за днем – одно и то же. Он стоял на своем. Вечера и ночи скрашивала Вера.
Разнообразие внес офицер, допрашивавший его после исчезновения Павла.
Виделись они раньше, или нет? Нет, в прошлый раз на этот вопрос он уже отвечал. Как могло случиться, что летели из России вместе, а встретились только в автобусе в Израиле? Самолет большой, пассажиров много. Рядом они не сидели… А то, что он числился охранником в Центре, где на него напали? Совпадение. Не слишком ли много совпадений? Всякое в жизни бывает…
Бюрократическая машина здесь казалась более неповоротливой, чем в России. Он уже с ностальгией вспоминал Евгения Викторовича. Набравшись наглости, сказал следователю, что у него кончаются деньги , а билет пропал. Еще тогда, в Центре. Тот вежливо попросил не беспокоиться, пообещав, что будет предоставлен билет с открытой датой. И предложил подписать заявление для выплаты компенсации. За причиненный вред здоровью. Освидетельствование он уже прошел, диагноз установлен. Решив, что хуже не будет, он подписал все бумаги.
Дело после этого стало продвигаться быстрее.
Лицензия Центра была приостановлена. В местных газетах прошли сообщения о расследовании его деятельности, связанной с использованием изъятых у живых людей клеток и тканей. И о возможной связи с «русской мафией». Его фотографий, да и других фигурантов не было – расследование еще продолжалось. Официальные комментарии были скупыми – «идет расследование, выясняются обстоятельства».
Наконец, формальности были завершены. Следователь вручил ему билет. Извинился за предоставленные неудобства. Расписавшись в последнем протоколе, он с облегчением вздохнул. Пора домой.
Оставив у Степаныча несколько сотенных купюр под скатертью на столе, хотел уехать по-английски. Взял дипломат, подошел к двери. Не получилось.
Щелкнул замок, и вошла шумная компания.
Михаил с девушкой, Вера, Света. Процессию замыкал сам Степаныч.
– Это еще что такое? Узнаю своего однокурсника! Только ты не в России, а в Израиле! И
– Но у меня самолет…
– Знаем мы, когда у тебя самолет! Сейчас, девушки быстро все организуют!
Девушки уже организовывали. На столе появился знакомый набор. Водки и вина прибавилось. Степаныч, на правах хозяина, открыв бутылку, начал разливать водку по стопкам. В том числе и дамам. Он свою стопку убрал.
– Ну! На посошок!- умоляющим голосом попросил Степаныч.
– Ты же знаешь – я не пью. Но тост скажу.
Он налил минеральной воды в бокал. Поднялся и сказал:
– Спасибо вам. Всем и за все. Там, в России, мне вас будет не хватать. Правда.
Степаныч отвернулся и вздохнул, скрывая лицо. Вера опустила голову. Все встали, молча чокнулись и выпили.
Он часто посматривал на часы. Беседа не клеилась. Михаил со спутницей , как оказалось, тоже «русской», быстро распрощались. Степаныч вызвался довезти до аэропорта. Он сел рядом с ним, Вера со Светой – сзади. Ехали тоже молча.
Встал в очередь на регистрацию, получил посадочный талон. Пошел дальше – сдавать «дипломат» в багаж. У всех были тележки с багажом, чемоданы. Миловидная девушка из службы безопасности внимательно посмотрела на него, затем спросила - говорит ли он на английском.
– Да.
– Где Ваша одежда?
– Вся моя одежда на мне,- ответил он, оглядев себя. Кожаная куртка, джинсы, рубаха, кроссовки, бейсболка. Вот и вся одежда.
– Где Ваша одежда?
– Вся одежда на мне,- снова ответил он.
– Где Ваш багаж?
– Вот он,- и показал «дипломат».
Лицо у девушки вытянулось. Она попросила его подождать и ушла. Степаныч с девушками стояли за барьером для провожающих и с тревогой посмотрели на него. Степаныч знаком спросил – «что случилось? Он только пожал плечами.
Наконец девушка вернулась. Уже с двумя мужчинами в темных костюмах. Наушник с витым шнуром, уходящим за ворот рубахи, и маленький микрофон указывали на то, что это – охрана.
Показывая на него, девушка что-то быстро говорила на иврите. Один из них взглянул на Виктора Сергеевича. Что – то прошептал в микрофон. Постоял молча, выслушивая , видимо , ответ. Сказал несколько слов коллеге. Тот улыбнулся, махнул рукой. Потом что-то сказал девушке – опять на иврите. И оба ушли.
Та, уже без прежнего энтузиазма ,спросила о наркотиках, взрывчатке, лекарствах в багаже. Затем быстро поставила свою отметку в талоне.
Он повернулся к провожающим, помахал рукой. Света, улыбаясь, помахала в ответ. Степаныч поднял вверх ладони, сомкнутые в замок. Вера пыталась улыбнуться, но мешали слезы. Их он не видел. Понял, что та плачет по платку, который подносила к глазам. Вздохнув, пошел дальше, кивком ответив на приветствие стюардессы. Он снова летел самолетом «Эль-Аль».
Парень, сидящий в кресле рядом с ним , достал книгу на английском и углубился в нее. В иллюминаторе скрывались пальмы , высотки Тель-Авива. Задремал. Проснулся, услышав женский голос, спрашивающий у него что-то на иврите.