Побросаю-ка я кости
Шрифт:
И снова движение руки Большого Игрока спасло Джо. Пришептывающий мягкий голос произнес:
– Скажите ему, м-р Кости.
– Ни один игрок не может брать со стола кости, бросил ли их другой игрок или же он сам. Только моя ассистентка может это сделать. Правило заведения! – проревел последний.
Джо коротко кивнул м-ру Кости и холодно обронил:
«Ставлю дайм без двух». И пока покрывалась эта, все еще смехотворная, ставка, он назвал сумму, а затем, дурача окружающих, специально стал выбрасывать все время пятерки и семерки до тех пор, пока пульсирующая боль в левой руке не утихла, а нервы снова не стали железными.
Примерно в середине этой интермедии Большой Игрок чуть заметно, но с уважением наклонил голову в сторону Джо, прикрыв бездонные колодца глаз перед тем, как повернуться и взять длинную черную сигарету у самой хорошенькой и наиболее злобно выглядевшей спортивного вида девушки из своего окружения. «Учтивость в каждой мелочи, – подумал Джо, – еще один признак магистра игры, где правит случай». Большой Игрок конечно же имел под своим началом блестящую команду, хотя, обведя всех внимательным взглядом во время очередного броска, Джо заметил человека, который явно в нее не вписывался, – юношу в элегантных обносках, со спутанной шевелюрой, пристальным взглядом и чахоточным румянцем поэта.
Когда он взглянул на дым, поднимающийся из-под низко опущенной шляпы, он решил, что либо огни над столом потускнели, либо цвет лица Большого Игрока был чуточку темнее, чем ему показалось вначале, или – что за дивная фантазия? – что кожа Большого Игрока слабо темнела в течение всего вечера, словно обкуриваемая пенковая трубка. Об этом почти смешно думать: здесь было достаточно жара, чтобы пенька потемнела, Джо знал это по собственному горькому опыту, но, насколько ему было известно, тот весь был под столом.
За все это время ни одна из мыслей Джо о Большом Игроке, ни обычная, ни восторженная, даже в малейшей степени не ослабила его уверенности в сверхъестественной опасности человека в черном, его убеждения, что тронуть того – значит умереть. А если б у него в голове и зашевелились какие-либо сомнения, они были бы моментально развеяны последующим происшествием, от которого у него побежали мурашки по телу.
Большой Игрок как раз положил свою руку аристократа на бедро самой хорошенькой и самой злобной из своих девушек и стал ласково поглаживать, и тут поэт, с позеленевшими от ревности и любви глазами, прыгнул вперед, словно дикий кот, и вонзил длинный сверкающий кинжал в черную атласную спину.
Джо не мог понять, как тот мог промахнуться, но Большой Игрок, не снимая руки с роскошной задницы девушки, сделал движение левой рукой. Джо не мог с уверенностью сказать, воткнул ли он нож ему в горло, ударил ли ребром ладони, применил ли марсианский прием «два пальца» или просто коснулся его, но, так или иначе, парень замер, словно в него выстрелили из ружья для охоты на слонов или из бластера, испускающего невидимые лучи, и рухнул на пол. Двое чернокожих утащили его тело, и никто не обратил на это ни малейшего внимания. Такие эпизоды здесь обычное дело.
Это довольно здорово ударило Джо по нервам, и он чуть не проиграл, но тут же взял себя в руки.
Теперь волны боли перестали прокатываться по левой руке, а нервы стали живыми металлическими гитарными струнами; тремя бросками, последовавшими после этого, он выкинул пятерку, набрав нужное количество очков, и начал постепенно очищать стол от фишек.
Он выкинул девять удачных
А затем в голову Джо пришла дьявольская мысль. Никто не мог побить его в этот вечер, – он знал это, но, если он станет бросать кости, пока не очистит стол, у него не будет возможности полюбоваться искусством Большого Игрока, а ему это по-настоящему интересно. «Кроме того, – думал он, – я должен ответить любезностью на любезность, заставить себя быть джентльменом!»
«Выбрасываю сорок один доллар без никеля, – объявил он, – ставлю пенни».
На этот раз обошлось без шипения и луноподобное лицо м-ра Кости даже не затуманилось. Но Джо увидел, как Большой Игрок посмотрел на него: расстроенно, а может, с грустью и, похоже, размышляя о чем-то.
Джо немедленно проиграл ставку, выбросив «коробочку», довольный тем, что выпали наиболее хорошо смотревшиеся черепа, тесно прижавшиеся друг к другу и скалящие рубиновые зубы, и кости перешли к сидящему слева Большому Грибу.
«Знал, когда кончить», – услышал он бормотание другого Большого Гриба, в котором слышалось недовольство и восхищение.
Игра за столом пошла несколько оживленнее, но никто особенно не горячился, ставки были средними. «Ставлю пятерку», «бросаю десятку», «Эндрю Джекси» (25 долларов), «бросаю тридцать бумажек» Время от времени Джо делал ставки, выигрывая, однако, больше, чем теряя. У него уже было больше семи тысяч долларов (в деньгах, а не в фишках), когда кости перешли к Большому Игроку.
Он надолго задержал кости на своей неподвижной, как у статуи, ладони, сосредоточенно глядя на них, хотя на его коричневом лбу не появилось даже намека на морщину, ни единой бисеринки пота Он пробормотал: «Бросаю две десятки». И, как только умолк, сжал пальцы, слегка погремел кубиками – звук напоминал стук больших семечек в маленькой, наполовину высохшей тыкве – и едва заметным движением бросил кости к краю стола.
Это был бросок, подобного которому Джо не видел ни за одним столом. Кости пролетели плоско, ни разу не перевернувшись, упали точно на пересечение днища с боковиной и неподвижно замерли, показывая семерку.
Джо расстроился как никогда. Его собственные броски всегда требовали быстрого расчета, типа: «Бросить тройкой вверх, пятеркой к северу, два с половиной оборота в воздухе, падение на угол шесть-пять-три, три четверти оборота вправо, падение на Грань один-два, полоборота назад и три четверти вправо, пятерка вверх, два раза перевернуться, выходит двойка». И это для одной только кости и довольно обычного броска без многих отскоков.
По сравнению с этим техника Большого Игрока была на редкость, на удивление, до крайности проста. Джо конечно же мог бы воспроизвести этот бросок без особого труда. Это не более чем элементарная форма его старых развлечений, когда он швырял упавшие обломки на свои места. Но Джо никогда не помышлял о том, чтобы заниматься такими детскими фокусами за игорным столом. Это слишком просто и нарушало красоту игры.