Поцелованная Смертью

Ежова Лана

Очутившись в родных стенах, Катя немного успокоилось. Встреча с Кассандрой казалась дурным сном, ее совет — глупостью. И если тетя найдет более удачное решение проблемы, когда не нужно будет убегать посреди ночи в неизвестность, она с ним согласится.

— У нас время до четырех утра? — переспросила Марина. — Меня предупредили о дне, когда все завертится, но наступил он все-таки неожиданно.

— О чем ты?

— Пойдем на кухню, для спокойного ужина времени хватит с лихвой, а потом и поговорим.

Петрашова послушалась,

видя, что Марина волнуется, хотя старается держать себя в руках.

Катя быстро ела, не ощущая вкуса ухи. А тетка все молчала, не спеша с объяснениями. Подперев рукой голову, она неотрывно смотрела на племянницу, словно запоминая ее черты.

У чая был привкус горечи невеселых откровений — девочке первой пришлось рассказывать о своих приключениях и притом с самого начала.

— Почему ты молчала? — упрекнула женщина грустно. — Раньше у тебя не было от меня секретов.

— Не знаю… Наверное, боялась, что ты меня разлюбишь?

— Катя, что за глупости?

— Теть, у меня появились странные способности, и я убила человека, пускай и плохого… Я ведь и Вике ничего не говорила…

Марина горько улыбнулась: раз не доверилась даже лучшей подруге — это должно утешить, а как же…

— А потом Кассандра забрала спички и сказала, что искать начнут с четырех утра, — замолчав, Петрашова выжидающе посмотрела на тетю, которая откровенничать не торопилась.

— Давай пересядем на диван в зале?

— Как скажешь, — покладисто согласилась Катя.

Когда Марина обняла ее за плечи, племянница насторожилась. Рассказ будет не из веселых?.. Как же ей захотелось ошибиться в своем предположении! Да и вообще проснуться и понять, что кошмар закончился, нет у нее никакой магии, а вампиры существуют только в кино.

— В один далеко не прекрасный день моей глубоко беременной сестричке захотелось погулять в лесу, поискать пролески. Зять ей во всем потакал и не сумел отказать. Погода испортилась — дождь сменил снег, и дорога обледенела…

— И мои родители попали в аварию, я об этом слышала не раз, — поторопила тетку Петрашова.

— Дорога обледенела — и муж Тины не справился с управлением. Что их отвезли в больницу, мы с мамой узнали, когда уже шли операции. Мама ждала в коридоре, а я бегала по хирургии, естественно, по той части, куда пустили, пытаясь выяснить хоть что-то о родных…

Катя откинулась на спинку дивана и сглотнула. Во рту пересохло, хотя всего пять минут назад она пила чай. Странно, Марина рассказывает старую историю совсем иначе. Раньше она говорила “твоя мама”, “твой отец”, “твои родители и бабушка”… Сейчас эти люди были просто сестра, зять, мама… Куда задевалось притяжательное местоимение “твой”?!

— Когда хирург вышел и сообщил, что Паша умер, я с ужасом думала, что Тина осталась молодой вдовой с малышом на руках. Что придется звонить в Австралию брату зятя, единственному его родственнику, и сообщать страшную

новость… Что доведется заниматься похоронами, а ведь я об этом ничего не знаю… Мой шок усилился, когда вышел врач Тины — и по выражению его лица мне сразу стало ясно, что сестры у меня больше нет… И тут следом за хирургом вышла рыжеволосая женщина. Вышла из операционной в обычной одежде!

— Кассандра?.. — прошептала бледная девочка.

— Кассандра, — кивнула Марина. — Для начала показав свои вампирские умения, манипулируя с сознанием врача, она предсказала, что моя мать умрет в ближайший час — сердце не выдержит свалившегося на нас горя.

— Бабушка?! Но ведь она умерла, когда мне было два года!

— Два года и семь с половиной месяцев и безболезненную смерть во сне обещала для нее Кассандра, если я окажу определенную услугу, — тяжело вздохнув, женщина крепче обняла прижимавшегося к ней подростка. — Хоронить троих или двоих, когда в моих силах отстрочить третью смерть? Подарить два с половиной года жизни маме, смягчив хоть на капельку ее горе? Разве от такого отказываются? И я согласилась на условие — шестнадцать лет воспитывать, как дочь погибшей сестры, принесенную Кассандрой девочку.

Катя закаменела. Горло перехватило спазмом. Хотелось плакать, но почему-то ни одна слезинка не покатилась по щеке.

— Катя, — ласково позвала Марина, гладя ее по напряженной спине. — Я люблю тебя, солнышко. И люблю, да простит меня Господь за эгоизм, больше, чем гипотетическую племянницу.

— Больше? — отмерла, удивившись, девочка. — Почему?

Марина прижала ее к себе и смущенно призналась:

— Потому что настоящая племянница все же оставалась бы дочерью сестры, а ты только моя. Люблю тебя, как собственного ребенка.

Слезы, наконец, пробили брешь в ее самообладании, и Петрашова захлюпала носом.

— И я тебя люблю… Очень-очень!

Спустя время, успокоившись, они собирали вещи, которые могли бы пригодиться Кате.

— А, может, все-таки отправить тебя в соседний город? К моей подруге Вере? Поедешь на автобусе или на такси.

— Ага, и меня на следующий день найдут. И вообще, — беглянка загрустила, — Кассандра сказала, что я должна оставаться в городе. Только здесь у меня есть шанс спрятаться, а почему — не объяснила.

— А она не говорила, сколько продлятся твои мытарства?

— Нет, — вздохнула девочка, круглыми глазами следя, как тетя складывает в стопку сменное белье и теплые вещи. — Зачем мне свитер и шерстяные носки? На улице жарко?

— Это днем, а по ночам холодно. Даже если уснешь на каком-нибудь чердаке, можешь заболеть, перемерзнув.

Марина боялась давать подсказки, где можно прятаться. Катя должна догадаться сама, иначе ее местонахождение легко будет узнать, допросив тетку.

— Так, я сбегаю в магазин, а ты заряди свой айпод, если, конечно, берешь его.