Поцелуй Фемиды
Шрифт:
Введенский невольно поморщился. Не далее как вчера ему, генералу ФСБ, было отказано во встрече с президентом под предлогом большой занятости подготовкой к предстоящему чествованию ветеранов в Кремле.
— И, тем не менее, я вам повторяю, — резко сказал генерал. — ФСБ не занимается «Красно- сибметом» и не намерена заниматься подобного рода проблемами в будущем.
— Что ж, очень печально. Особенно с учетом нависшей над нашей страной олигархической угрозы… — резюмировал Удодов. — В таком случае, как говаривал великий Ленин, мы пойдем другим путем. — Он поднялся и. со всей возможной молодцеватостью, едва не щелкнув
— Не преувеличивайте, Борис Сергеевич… — нейтральным тоном сказал Введенский.
— Насчет чего? — депутат обернулся, подумав, что не правильно расслышал последнюю, сказанную довольно тихо, реплику генерала.
— Насчет чести.
Отрицательный опыт — тоже опыт. По крайней мере, теперь Введенскому было ясно, что арест руководителя «Красносибмета» — не случайная цепочка причинно-следственных отношений. Что личный конфликт предпринимателя Белова с депутатом Госдумы Удодовым, инициатором разборок вокруг комбината и его директора, лишь начало будущего мощного потока, который только набирает силу. Что страна стоит на пороге разрушительного «крестового похода», в котором предприниматель Александр Белов не более чем первый «неверный», которого во что бы то ни стало нужно образцово-показательно уничтожить.
И чем слаженнее выступал сводный хор официальных лиц, чем упорнее насаждалась версия «не политической, а чисто криминальной подоплеки дела Белова», тем яснее становилось любому мыслящему человеку; грядет великий передел собственности. И вовсе не случайно «крестовый поход» начался именно с одного из самых безупречных в деловом и моральном плане собственников.
Игорь Леонидович, как человек и как государственный чиновник, вовсе не собирался выступать на стороне «великой олигархической революции». Более того, в свое время он сам убеждал Белова передать государству акции алюминиевого комбината. Введенский верил, что так будет правильно. Однако то, что происходило теперь, не имело ничего общего с его убеждениями.
Первый менеджер государства В. В. Батин недавно озвучил мысль: государство — не лучший хозяйственник, и национализация промышленности не входит в его планы. Это означало только одно: собственность акционеров «Красносибмета» изымается не в пользу страны и не на благо народа. Сладкий пирог экономики будет поделен заново и съеден чиновниками новой волны, пришедшей с севера. Что-нибудь останется старым и непотопляемым зубрам вроде Зорина. Но главный куш сорвет «племя младое», и оттого страшно голодное. Подросла смена хищников, именуемых «северянами», достойным представителем которых выступал тот самый Удодов — принципиальный борец с беззаконием в любых его проявлениях.
То, что затеял Введенский, было похоже на самоубийство. По крайней мере, на политическое самоубийство. В полном объеме конечную цель Игоря Леонидовича знал только он — конспирация, батенька! А для достижения ее следовало решить две тактические задачи.
Во-первых, добыть как можно больше информации об Удодове, чтобы иметь возможность, если понадобится, умерить прыть депутата-законотворца. И, во-вторых, точно узнать, что именно затевается против Белова и какой такой «другой путь» имел в виду думский заседатель, покидая кабинет на Лубянке.
После того, как решение было принято и собственная позиция
Раскидав после выхода с больничного дела первостепенной важности, он явился к шефу с рапортом об очередном отпуске. Мудрый Хохлов одобрил его решение безоговорочно и даже не удивился выбранному для отдыха периоду межсезонья. В ответ на вопрос о планах Введенский озвучил заранее подготовленную версию:
— Недельку похожу по театрам-музеям. Даром, что москвич, одичал непростительно, не сегодня-завтра уши покроются шерстью, как у героя Стругацких… А потом махну куда-нибудь, где снег. Хочется покататься на лыжах.
— В Сибирь, наверное? — Хохлов из-под кустистых бровей брежневского образца уставился на подчиненного взглядом потомственного ясновидящего. — В Сибирь поезжайте — там, в тайге, еще долго будет снег лежать. И сервис должен прийтись по вкусу… аскету вроде вас.
Введенский молча улыбнулся.
— Только поосторожнее там с медведем, — не удержался старый хитрец Хохлов. — Проконсультируйтесь с местными охотниками и в одиночку не ходите.
— Да вы же знаете, Андрей Анатольевич, я в принципе против убийства животных! — рассмеялся Игорь Леонидович.
— Именно, что знаю, — кивнул генерал Хохлов. — Вы ступайте в лес без оружия, но при случае завалите медведя из фоторужья.
Они посмеялись над шуткой и расстались с чувством полного взаимопонимания. Ввести шефа в заблуждение по поводу истинной цели своего внезапного отпуска Игорь Леонидович не рассчитывал и раньше. Однако теперь он был уверен в том, что Хохлов, если и не поддержит его открыто, то и не станет противодействовать.
В полном соответствии со своим обещанием, Введенский с супругой несколько раз отметились на разного рода протокольно-светских мероприятиях. Посетил пару выставок и одну громкую театральную премьеру. Полностью восстановив запас терпимости к людям, он дал жене уговорить себя на посещение Кремлевского Дворца съездов, где проходил концерт и прием в честь Дня защитника отечества.
Проскучав весь концерт, Введенский продолжал заниматься тем же самым в большом неуютном зале, где, по традиции, проходил фуршет. Он уже успел обменяться приветствиями со всеми теми, с кем это было необходимо. И теперь терпеливо дожидался, пока утолит свой коммуникативный голод супруга, чтобы незаметно убраться восвояси…
Ирина, жена Игоря Леонидовича, слава богу, тоже не была фанаткой светских тусовок. Однако время от времени испытывала потребность Показаться на людях в удачной обновке и с новой прической. Зря она, что ли издевается над собой, истощает женскую плоть на занятиях шейпингом?..
— Дорогой, познакомься с Аллой, супругой Бориса Сергеевича Удодова. Мы с ней подружились, когда ездили в Италию. — Ирина держала под руку красивую, начавшую полнеть даму постбальзаковского возраста.
Введенский несказанно удивился: такого еще не бывало в истории их брака, чтобы жена — образцовая жена чекиста — навязывала ему в собеседницы какую-либо. из своих подружек. Еще более настораживало то, что супруга, оставив его один на один с- жеманно-тоскующей дамочкой, сама, немедленно растворилась в толпе банкетствующих. Он потянулся к бутылке вина на столе, но тут же себя одернул.