Поцелуй Мистраля
Шрифт:
– Ты почти не выезжал за пределы холмов и не видел, что и в землях людей встречаются чудеса. – Дойл тронул меня за лицо. – Есть чудеса, что не поблекнут, когда мы отсюда уйдем.
Он говорил мне, что бросил бы все и последовал в изгнание за мной. Он и Холод. Когда они решили, что кольцо королевы, магический артефакт, выбрало Мистраля моим королем, Дойл сломался – сказал, что не смог бы видеть меня с другим, не вынес бы. Потом он собрался и вспомнил свой долг, как я вспомнила свой. Будущие короли и королевы не прячутся, не сбегают
Я смотрела на Дойла и хотела его. Хотела сбежать с ним.
Холод шагнул к нам, и я смотрела на двух своих мужчин и хотела завернуться в них как в одеяло. И совсем не хотела лезть в вонючую котловину и брести по заточенным как бритвы костям и грязной воде, чтобы убивать кого-то, кого не хотела даже ударить.
– Я не хочу ее убивать.
– Выбор за тобой, – тихо сказал Дойл.
Рис тоже к нам подошел.
– Если мы собираемся насовсем умотать в Л-А, меня возьмут?
Я улыбнулась, погладила его по щеке:
– Конечно.
– Хорошо. С Келом на троне Неблагой Двор для всех станет небезопасным.
Я зажмурилась на минутку, уткнулась лбом в голую грудь Дойла. Прижалась щекой, крепко обняла, слушая ровный, медленный стук сердца.
До сих пор молчавший Аблойк сказал у меня над ухом:
– Ты напилась из кубка, из обоих кубков, Мередит. Куда бы ты ни пошла, страна пойдет за тобой.
Я посмотрела ему в глаза, стараясь разгадать все смыслы его слов.
– Я не хочу ее убивать.
– Тебе придется выбрать, – повторил Аблойк.
Еще секунду я цеплялась за Дойла, потом оторвалась от него. Заставила себя встать прямо, развернуть плечи – хотя располосованная Сегной рука жутко болела. Если мое тело не сможет вылечиться само, придется накладывать швы. При Неблагом Дворе есть целители, которые могут привести меня в порядок, но туда еще надо добраться. Что-то – или кто-то – словно не хотело, чтобы я туда вернулась. Впрочем, я не думала, что дело в политических противниках. Я начинала чувствовать руку божества, уверенно толкающую меня в спину.
Мне всегда хотелось, чтобы Бог и Богиня к нам вернулись, этого все хотели. Только теперь я начала понимать, что когда идут боги – лучше убраться с их пути, или тебя вихрем унесет вместе с ними. И подозревала, что убраться с дороги мне уже не удастся.
В воздухе повеяло ароматом яблонь – это что? Предупреждение, одобрение? Я не знала, похлопали меня по плечу или погрозили пальцем – можете сами судить, как мне нравилось служить орудием Богини. Будьте осторожней в желаниях.
Я глянула на Шолто в его окровавленных повязках. Мы оба страстно желали стать настоящими сидхе. Чтобы нас приняли, чтобы уважали среди сидхе. И посмотрите, куда нас это завело.
Я подала ему руку, и он ее взял. Взял и крепко сжал. Даже сейчас, среди ужаса и смерти, одно это пожатие сказало мне, как много для него значит мое прикосновение. Почему-то все стало еще хуже от того, что он по-прежнему так меня хочет.
– Я хотел разделить с тобой жизнь, Мередит, но я – царь слуа и могу предложить только смерть.
Я пожала ему руку.
– Мы сидхе, Шолто, а это значит жизнь. Неблагие сидхе – а это значит смерть, но Рис напомнил мне кое-что, о чем я забыла.
– И что же это?
– Что те наши боги, что несут смерть, когда-то могли нести жизнь. Когда-то мы не делились пополам. Не делились на свет и тьму, на зло и добро – мы были и тем, и другим, и ни тем и ни другим. Мы забыли, кем были.
– Сейчас, – сказал Шолто, – я всего лишь мужчина, который вот-вот убьет женщину, что была ему любовницей и другом. Дальше этого момента я заглянуть не могу – как будто, когда она умрет от моей руки, и я умру вместе с ней.
Я покачала головой:
– Ты не умрешь. Но какое-то время будешь думать, что лучше бы умер.
– Только какое-то время?
– Жизнь – штука эгоистичная. Когда отступают скорбь и ужас, она берет свое. Снова хочешь жить и радуешься, что не умер.
Он сглотнул так громко, что мне было слышно.
– Не хочу все это проходить.
– Я тебе помогу.
Шолто едва не улыбнулся, тень улыбки затрепетала у него на лице.
– Думаю, ты уже помогла.
С этими словами он выпустил мою руку и поехал по склону, придерживаясь здоровой рукой, чтобы не наколоться на кости.
Я ни на кого не стала оглядываться. Просто последовала за ним. Оглядываться не стоило – или захотелось бы попросить помощи, а определенные вещи надо делать лично. Быть вождем – иногда это значит, что помощи просить нельзя.
Выяснилось, что не все кости острые; опасны были только шипастые позвонки. Я хваталась за круглые на вид кости как за поручни; старания не порезаться и не свалиться, пока я не доберусь до воды, заняли все мое внимание.
Вода оказалась удивительно теплой, как в ванне. Мягкая земля под ногами пружинила, как сплавина, не как ил. Идти по ней было нелегко, и я опять сосредоточилась на непосредственной задаче. Сосредоточилась на поиске места, куда поставить ногу так, чтобы не напороться на кости. Думать о том, что мне сейчас предстоит сделать, не хотелось.
Сегна дважды пыталась меня убить, но мне не удавалось ее возненавидеть. Насколько все было бы проще, если б я ее ненавидела!
Глава 13
Если б я не боялась напороться на кость, я бы к ним поплыла – к Шолто и Агнес, что держали Сегну на руках. Ивар и Файф стояли с ними рядом, но держать каргу не помогали. Вода доходила мне до плеч, жаля метки от когтей карги, и плыть было вполне реально – если бы под поверхностью не прятались кости. Моя кровь полосой тянулась по черной воде, постепенно рассеиваясь.