Поцелуй на счастье, или Попаданка за!

Арьяр Ирмата

— И все же, мэйстрес Дженни, я не буду повторять второй раз сказанное мной. До тех пор, пока милорд не решит проблему с моей горничной или не будут готовы мои покои, я освобождаю вас от обязанности помогать мне.

— Как будет угодно миледи. — Голем жены дворецкого медленно поклонился и ушел на негнущихся ногах.

Надо ли говорить, что через пять минут я уже проклинала свою брезгливость? С принесенным Дженни платьем оказалось невозможно справиться без подсказки и второй пары рук.

Отшвырнув платье с немыслимым

количеством юбок, шнурков и крючков, я принялась обшаривать покои. Может, в штору завернуться? В шелковую простыню? Впрочем, комнаты были настолько женскими — даже туалетный столик с пудреницами и духами имелся, — что я не сомневалась: где-то должна быть и гардеробная.

Она обнаружилась за ширмой в углу. Небольшая дверца вела в просторную светлую комнату с зеркалами, вешалками и манекенами для особо нарядных платьев, давно вышедших из моды. Казалось, здесь собраны одеяния всех эпох. И главное — некоторые были совсем простого покроя, зато с роскошными вышитыми и инкрустированными драгоценностями поясами. Такое и я смогу надеть без посторонней помощи.

Особенно мне понравилось перламутровое струящееся платье, словно сотканное из лучей нежного утреннего солнца. Никакой отделки, только драгоценная ткань и элегантный покрой. К эффектной внешности Тиррины оно бы очень подошло.

Но я выбрала другое, почти в цветах графского герба Орияров — серебряное с фиолетовым лифом, которое подчеркнуло бы мой новый статус таинэ Орияр. А обязательный черный штрих добавила, повязав черный пояс. Символично. Черный пояс — высший в единоборстве — я, можно сказать, заслужила, выдержав три года борьбы в ином мире. Разве я не мастер по выживанию?

Пока я мерила платья и переодевалась, поняла, наконец, что меня так сильно поразило в словах горничной-зомби, что даже естественный для любого живого и разумного человека страх почти прошел. На мой вопрос, кем запрещено появляться здесь живым слугам, Дженни ответила: «Еще первым графом Орияром. И отменить запрет может только его потомок».

Потому что этот запрет попахивал скрытым бунтом. Или насмешкой. В любом случае его сложно оправдать мерами безопасности высочайшей персоны королевства.

А что я знала из истории войны Верхнего и Нижнего мира? Что первый граф Орияр был демоном. И не простым, а чуть ли не повелителем своей сферы, граничившей то ли со всей Айэрой, то ли только с Риртоном. Он попал в плен и предал своих — перешел на сторону врага, получил унизительный графский титул. И пусть титул был дарован вместе с рукой королевской сестры, но не ответил ли бывший повелитель демонов на эту подачку своеобразным унижением риртонского короля?

И то, что ни один потомок не отменил запрет на живых слуг, тоже о многом говорило.

А озноб, пробежавший по позвоночнику, подсказал, что я догадалась о чем-то очень важном. Я давно заметила за собой такую особенность. И еще знала точно: мой отец

точно так же ёжился, когда переживал озарение. Правда, у него это касалось только бизнеса.

Наконец я справилась и с прической, и с одеянием, и с чувствами.

Позвонила в колокольчик. Явившейся на зов бедняжке Дженни велела сообщить мэйстру Чессу, что я готова принять приветствия всех жителей замка, и выразила надежду, что мэйстрес Тимусия с дочерью уже поправились. Ведь крепость Орияр-Дерт всегда славилась своими лекарями, способными и мертвых поставить на ноги.

Жаль, что мой парадный выход как будущей хозяйки Орияр-Дерта состоится без поддержки Ворона. За неделю, проведенную во дворце, я привыкла к его постоянному — за исключением ночей — присутствию в пределах видимости.

Сразу за дверями меня встречал дедушка Энхем, нарядившийся в праздничную ливрею с гербами Ворона, и командир гарнизона Гринд, тоже в парадном мундире с генеральскими и магическими нашивками.

— Миледи, мы рады приветствовать вас в крепости Орияр-Дерт.

Никакой радости на лице вояки я не заметила, равно как и на мрачных физиономиях всех без исключения магов, рыцарей и слуг, толпившихся внизу лестницы. Маги, за исключением лекаря и архивариуса, смотрели кто опасливо, как на ядовитую букашку, кто презрительно. А лекарь с товарищем — подчеркнуто равнодушно.

Кухарка, полудемоница Шой, и вовсе отвернулась, сверкнув ненавидящим оком.

Мымра Тимусия с дочерью стояли картинно-белые — наверняка мешок муки на себя вытряхнули, подделывая болезненную бледность — и делали вид, что с трудом держатся на ногах. Белинка так низко опустила голову, что ее лица и не разглядеть под пенными кружевами чепца.

И только искренняя улыбка зеленоглазого Кенза светилась, как одинокая свечка среди надгробий на ночном кладбище.

Я сделала попытку улыбнуться, но мышцы лица вдруг воспротивились как чужие, и, похоже, ухмылка вышла несколько зловещей.

— Я потрясена вашей радостью и приветливостью, — с легким удивлением услышала я свой звонкий и весьма ехидный голос.

И ничего не могла поделать: мне до жути хотелось бросить камень в эту молчаливую неприязненную стену. И никакое благоразумие и мысленный пинок, что графине не пристало такое поведение, не помогли.

Меня завела эта демонстративная неприязнь и даже нескрываемая ненависть. Как бы ни насолила им Тиррина, она была лишь жестоким ребенком, а эти взрослые и даже старые люди и маги собрались ей мстить? Благо Ворон далеко и не видит, а Тиррина, как уже всем известно, лишилась магии?

Сколько чужого зла мне придется исправить! — вздохнула я.

Но сначала нужно поставить себя так, чтобы никто не смел даже помыслить о мщении или неповиновении.

— Сэр Гринд, вы осведомлены о моем новом статусе в этом доме?