Поцелуй с разбега!
Шрифт:
Николай Андреевич, как выяснилось, вовсе не впадал в старческий маразм. Наоборот, у него наступила вторая молодость, связанная с какой-то Шурочкой. Неведомая Шурочка, оказывается, разительно отличалась от Дарьи Федоровны умением шить, варить, вязать и готовить. Кроме всего прочего, она была интересной собеседницей и хорошим товарищем. Планы доработать в ненавистной гостинице до пенсии и уехать с супругом на грядки, оставив сыну жилплощадь, рухнули в одночасье, как подбитые шаром кегли. Все еще пытаясь удержать в руках остатки надежд на спокойную старость, Дарья попыталась вразумить престарелого Ромео и выяснить, откуда взялась неведомая прохиндейка Шурочка и чем она лучше. Чем взяла ее мужа соперница, стало ясно с первого же мгновения
Спятивший на старости лет Николай Андреевич, насмотревшись вместе со своей новой пассией телевизора, решил, что, будучи людьми цивилизованными и современными, они непременно должны сохранить нормальные дружеские отношения, для чего и приволок в прошлые выходные свою Шурочку в гости, дабы познакомить ее с бывшей семьей. Сын Сережа, до крайности потрясенный сложившейся ситуацией, пытался сохранить приличия, таращась на гостью, как филин, выкинутый среди бела дня из дупла. И немудрено – Шурочка была если не моложе его, то уж точно не старше.
Дарья Федоровна, по причине выходных, отсутствия супруга и наличия сложных семейных обстоятельств, проснулась ближе к обеду и разгуливала по квартире в старом халате и с нерасчесанными волосами. Звонок в дверь застал ее врасплох. Открывать пошел Сережа, а его мать, думая, что заглянула соседка, даже не подумала привести себя в порядок, отложив мероприятие на несколько минут, которые, как известно, погоды не делают. Если у человека начинается полоса невезения, то обычно она идет не пунктиром, а смачной непрерывной линией. В коридоре топтался счастливо-смущенный Николай Андреевич и румяная с мороза, худая носатая девушка. Ее блондинистые волосы были тщательно прилизаны и закреплены множеством заколок.
– А мы пришли в гости! Знакомиться и наводить мосты, – с преувеличенным добродушием сообщил Николай Андреевич, вытряхивая свою даму из мешковатой дубленки. – Это моя Шурочка.
Своим приходом он лишил Дарью Федоровну последней возможности встретить опасность достойно, лицом к лицу. Все последние дни она рисовала картины встречи с соперницей, адрес которой она неизвестно как, но вычислит, в одном ключе: гордая, независимая, намакияженная Даша, после парикмахерской, в выходном костюме, на шпильках надменно смерит взглядом сжавшуюся и подавленную ее великолепием тетку, замыслившую увести из семьи чужого мужика, и гордо сообщит… Что сообщит, Дарья Федоровна еще не придумала, поскольку ничего не знала о сопернице. Чтобы качественно и результативно ударить словом, нужно знать, куда бить, а без этой информации можно самой оказаться в положении боксерской груши. Но она никак не ожидала, что предстанет перед любовницей мужа в старом халате и со всклокоченной головой. Большей пакости он придумать не мог. Это прискорбное стечение обстоятельств привело к тому, что, выпав из образа интеллигентной дамы, чему немало способствовал неожиданно юный возраст пресловутой Шурочки, годившейся им обоим в дочери, Дарья Федоровна исполнила шаманский танец с визгом, криком и массой нецензурной лексики. Строить из себя вдовствующую герцогиню, не будучи соответственным образом одетой, она посчитала нецелесообразным, поэтому отвела душу, погоняв Шурочку по квартире. Николай Андреевич тоже весьма душевно получил тапкой по башке, когда попытался выступить парламентером. Когда Дарья Федоровна выдохлась, загнав соперницу в туалет, супруг решил ее отчитать, пользуясь временной передышкой:
– Мы пришли к тебе, надеясь на разумный диалог…
– Тоже мне – встреча на высшем уровне, – задыхаясь, прошипела Дарья. – Считай, что высокие договаривавшиеся стороны к консенсусу не пришли! Может, мне тоже на кого-нибудь из Сережкиных друзей стоило глаз положить, чтобы до тебя быстрее дошло, каково это – остаться у разбитого корыта на старости лет.
– Хоть глаз клади, хоть челюсть, – обидчиво пробубнил Николай Андреевич, – не поможет. В твоем возрасте о душе пора подумать, а не злобиться! Почему у корыта? У тебя
– Ах вот как?! – поперхнулась Дарья Федоровна. – Я буду внуков нянчить, а ты детей рожать?! Распределил обязанности! Мне всего пятьдесят будет!
– Не всего, а уже! – поставил ее на место муж.
– Это тебе – уже пятьдесят два, а мне только будет пятьдесят. Я тебя на три года моложе! Это ты, пень трухлявый, о душе думай, а я еще поживу!
– Конечно, поживешь, мы же не гоним!
– Куда «не гоним»? – осеклась Дарья Федоровна. – Кто это «мы» и куда меня «не гонят»?
– Мы с Шурочкой. Если ты в состоянии решать вопросы конструктивно, а не выть, как Тарзан, и не бросаться на приличных людей…
– Это кто здесь приличный? – Она злобно пнула фанерную дверь туалета. Затаившаяся Шурочка тихо взвизгнула.
– … то мы готовы обсудить условия раздела, – упрямо закончил мысль Николай Андреевич.
– И кого будем делить – ребеночка? – ехидно осведомилась Дарья. – Так он взрослый уже, по выходным с ним гулять не надо, алименты тоже не нужны!
– Мы – молодая семья, нам нужны условия, – пояснил Николай Андреевич, горделиво выпятив грудь и максимально втянув живот, отчего у него выпучились глаза, а объем талии ничуть не уменьшился.
– Это кто же здесь «молодая семья»? – трясясь от гнева, ерничала Дарья Федоровна. – Ау, что-то не вижу я тут молодых!
– Старый конь борозды не портит, – примирительно загудел Николай Андреевич, подбираясь к решению волновавшей его проблемы, ради которой и был затеян визит.
– Загнанных лошадей пристреливают, – охладила его пыл бывшая супруга. – Не слыхал? Смотри, не сдохни в борозде-то, а то на тебя плугом наедут. Я смотрю, девушка – не промах!
И она снова с остервенением вдарила ногой по двери, получив ответную порцию писка.
– Дашуня, у нас есть два варианта: мы можем жить все вместе, а можем разменяться.
– Ну, ты, отец, даешь! – наконец вступил в беседу Сережа, понявший, чем грозит ему лично бес, засевший у папеньки в ребрах. – Как мы тут жить-то будем, сам подумай.
– Вот и я о том же! – обрадованно подхватил мысль Николай Андреевич. – У нас есть следующие варианты…
Он похлопал себя руками по ляжкам и виновато сгорбился:
– Все у Шурочки.
Дарья Федоровна абсолютно перестала соображать. Раздавленная моральной тяжестью случившегося, она совершенно не подумала о материальной стороне вопроса. Трехкомнатная квартира почти в центре города, которую она воспринимала как объективную реальность и некое статичное явление, оказалась разменной монетой в этой грязной истории. Но, похоже, только ей было ясно, откуда произрастала любовь Шурочки к престарелому Ромео. Сам избранник горделиво стрелял глазами и уже двумя ногами стоял в новой жизни.
Тем временем Шурочка, ради защиты своего обеспеченного будущего готовая на любые жертвы, гулко затараторила из темноты туалета:
– Вам однокомнатная в хрущевке и дача, или нам двухкомнатная, а вам все остальное. Или вам дача и машина, а нам квартира. Мы согласны на любой вариант.
– Да, – крякнул Николай Андреевич, – мы готовы обсудить цивилизованно.
– Не понял, – растерянно улыбнулся Сережа. – Не вижу логики в подобном дележе.
Когда Шурочка расспрашивала любимого о членах семьи, то Николай Андреевич слегка слукавил. Он знал, что женщины скорее пожалеют несчастного, чем полюбят героя, поэтому и расписал свою жизнь в мрачных тонах. Дарья Федоровна позиционировалась как весьма недалекая старуха, медленно, но верно выживающая из ума, а сын был ласково назван «ботаником», хотя на самом деле он был довольно неплохим пульмонологом и работал в районном медицинском центре, подхалтуривая платными консультациями и левыми приемами. Уж кем-кем, а оторванным от жизни лопухом он не являлся. Поэтому наивная дележка Шурочки, возомнившей, что получит легкую добычу, его только развеселила.