Поцелуй шипов

Белитц Беттина

– Я должен рассказать тебе. Я прав? Да, точно, должен ...

– Тогда расскажи наконец!

Тильманн сухо сглотнул.

– Эта карта Европы твоего отца ...

– Да?
– Неужели Тильманн знал о ней больше, чем я? Такое может быть - мой отец рассказал о ней Тильманну, а он всё это время держал в секрете?

– Крест на юге Италии. Он ... он был поставлен не твоим отцом. Я поставил его. Я нарисовал его там.

– Что?
– Мой голос от удивления дрогнул.
– Но как ... как ... Как ты мог такое сделать? И почему?

– Ты ещё помнишь тот день, когда мы вместе поехали из Гамбурга в Вестервальд? Пауль, ты и я? И ты сказала мне, что нашла ключ от сейфа? Эли,

ты была тогда в таком плохом настроение, такая несчастная, травмированная и растерянная, а мне хотелось срочно отправится на поиски Тессы. Поэтому я выкрал ключ из твоей сумки, пока ты спала и открыл сейф. Ты же хотела открыть его только на следующий день. Вломиться к вам в дом кстати, совсем просто. Вам следует лучше обезопасить входные двери ... Хорошо, хорошо, буду придерживаться темы. – Тильманн поднял руки вверх, когда я посмотрела на него с предостережением, как будто хотел сдержать меня.
– В сейфе находились только эти дурацкие визитная карта и карта Европы. Это меня совершенно озадачило ...

– И деньги. Деньги там тоже были. Много денег!

Тильманн махнул рукой.

– Они меня не интересовали. Я хотел получить информацию. Письма я не открывал, это слишком лично, но я боялся, что, когда ты увидишь, что в сейфе нет никакой стоящей информации, ты не станешь ничего предпринимать, а будешь только заботится о своём брате. Поэтому я взял фломастер и отметил южную Италию, по возможности так, чтобы это бросалось в глаза, потому что знал от тебя, что там живёт Тесса. Потому что я хотел поехать туда с тобой и Колином. Почти сразу после того, как сделал это, я понял, как дерьмово поступил, но с другой стороны ... это сработало.

– Чёрт возьми, хоть один из вас не пытался манипулировать мной?
– заорала я, схватила тарелку от десерта и бросила её в стену, прямо рядом с головой Тильманна. Она сразу же разбилась. Жирные осколки посыпались на левое плечо Тильманна.

– Эли ...
– Он отодвинулся ещё немного и смотрел на меня с раскаянием.
– Я знаю, что это было неправильно, мне жаль. Ты не поверишь, как сильно я себя винил, когда тебя укусила блоха, а потом эта история с Анжело. Если бы мы не поехали в Италию, этого никогда бы не случилось. Это тоже была одна из причин, почему я начал принимать наркотики. Я почти больше не мог жить с этой виной. И поэтому не смог отказать в просьбе сопровождать тебя на плато Сила. Ты была права. Я был у тебя в долгу.

Я покачала головой и взяла бутылку воды Тильманна, прижимая её ко лбу. Мне срочно нужно охладиться, прежде чем я взорвусь. В тоже время, в тайне, я радовалась, что это не папа отметил южную Италию, даже если осознание этого всё ещё удовлетворительно не объясняло цель карты и других крестов.

– Несмотря на то, что мы скорее всего всё равно когда-нибудь поехали бы в Италию, ты поэтому сбросил меня с кровати, когда я забралась к тебе?

– Нет, просто то, что ты сделала, Эли, было дерьмом, не имеет значения, совершил ли я ранее ошибку или нет. Но это правда, что из-за карты я молчал, не хотел с тобой говорить ... Потому что у меня никогда не было сомнений, что мы сможем справится с Тессой. Но когда внезапно появилась опасность, что мы все можем заболеть чумой, мне стало ясно, что я натворил. И всё же, тебе нельзя было залезать ко мне в кровать.

Только вчера я в первый раз смогла ясно вспомнить ту ночь, сразу после смерти Тессы. Из-за этого действия, по-моему, и начался кризис между Тильманном и мной, а уже несколько часов спустя я встретила Анжело. Тоже прекрасное, подходящее стечение обстоятельств для его плана, даже если оно получилось без его вмешательства.

– Это действительно было настолько ужасно? Я не хотела с тобой заигрывать, клянусь!

Я только чувствовала себя совершенно одинокой ...

– Ага одинокой, - прервал меня Тильманн.
– Одинокой? Подумай сама о том, что говоришь, Эли. Я как раз убил женщину, которую любил - кстати, дерьмовое чувство, можешь поверить - был уверен в том, что никогда больше не смогу подпустить к себе другую, и первое, что ты делаешь после карантина, это спишь с Колином. У тебя ещё был твой Мар, в то время, как я должен был убить своего, не только для себя, но и для вас! Это было несправедливо! – Пока он говорил, его голос стал громче.
– Да ещё это чувство вины ...

– Ты сам его себе напридумывал. И да, хорошо, это было несправедливо. Всё же ты мог бы попытаться понять меня, - печально защищалась я.
– Ты меня выслушаешь, если я тебе всё объясню или тебе всё равно?

Тильманн махнул рукой в мою сторону, выходя из своего укрытия мне навстречу. Хорошо, значит я могу говорить.

– Я никогда вам не говорила, потому что боялась, что тогда это станет правдой, но ... у меня были опухшие лимфатические узлы и температура. Я была почти уверенна в том, что у меня чума. Я умоляла Колина превратить меня, если заболею, но он отказался, потому что утверждал, что я стану самым ужасным Маром из всех, и это к сожалению правда.
– Мне нужно было сделать паузу, прежде чем я смогу продолжить рассказывать.
– Но тогда я ещё этого не знала. Потом, вскоре после этого, я должна была принять решение, получит ли Тесса последнюю инъекцию пенициллина или мне отложить её для себя. И я отдала её ей, потому что не могла по-другому.
– Тильманн, когда поднял голову, распахнул глаза, и ужас сменил недовольство. Наконец-то в них снова появился коричневый цвет.

– Дерьмо, - прошептал он.

– Да, можно и так выразится. Когда я поняла, что выживу, я пошла к Колину, и правильно, мы переспали друг с другом, но мне пришлось, как всегда, связать его. Нет, это не смешно, Тильманн, совсем не смешно. Это ужасно. Его голод так быстро вернулся, что он оставил меня лежать, как докучливые отходы ... и я ... я ...

– И ты хотела, чтобы я продолжил его любовную игру?
– закончил пренебрежительно Тильманн моё повествование.

– Нет. Я не хотела оставаться одна. И в тоже время ты был единственным, с кем бы я хотела находится рядом и с кем могла об этом поговорить.

– И всё же, так не пойдёт. Извини, Эли, но так нельзя. Я не обманул тебя, ты не мой тип женщины, но это ещё не значит, что я не нахожу тебя привлекательной ...

– Привлекательной, - перебила я его раздражённо.
– Очень лестно. Может быть это большая сестра слова дерьмо?
– В конце концов он однажды сказал, что милая, это маленькая сестра слова дерьмо, а слово привлекательная звучало так же пусто и скучно.

– Я могу договорить? Спасибо. Во всяком случае, я лежу в кровати, схожу с ума от тоски и вдруг рядом оказывается красивая женщина, заползающая ко мне под одеяло и которая мне очень, очень нравится, а с другой стороны я её ненавижу, потому что у неё есть то, чего у меня больше никогда не будет ...

– Но ты ведь ещё помнишь, что Тесса принесла нам одни несчастья?
– снова перебила я его.

– Да, я знаю. Но такое случается очень часто, что любишь кого-то, кто приносит одни несчастья.

Не в бровь, а в глаз. Здесь больше нечего сказать.

– В будущем тебе не стоит сразу после секса с другим, забираться ко мне под одеяло и прижиматься, хорошо? Мы можем подвести на этом черту?
– продолжил Тильманн.
– Было достаточно того, что у меня встал в парильне.

– Блин ... не говори такое ... – Я, покраснев, опустила голову. Ему обязательно выражаться так открыто?