Поцелуй шипов
Шрифт:
– Почему? Это тебя смущает? Думаю, нас обоих уже больше ничего не должно смущать, не так ли?
– Ты, по крайней мере, мог бы сказать эрекция.
– Хорошо, пусть будет эрекция. Если мы и дальше продолжим говорит об этом, она у меня появится.
Мой живот затрясся, непривычное, почти что незнакомое чувство - первая ступень к смеху. Всё же я посчитала уместным сменить тему разговора.
– Ты в настоящее время что-нибудь ещё принимаешь или бросил?
– Бросил, - объективно ответил Тильманн.
– Я сейчас чист. Ломка тела уже закончилась. Было тяжело, но Пауль кое-что давал мне, когда становилось невмоготу. Всё прошло довольно быстро; два дня, потом самое худшее
– Но самая главная проблема - это психическая зависимость, - возразила я. Тильманну нравилось принимать наркотики, потому что он хотел отвлечься от своей скорби к Тессе. Эта скорбь останется, и желание утешиться тоже. Мары навсегда нас отметили.
– Да. Но об этом я подумал заранее. Это ведь не так, что другие ничего не знали о моём плане. Они не догадываются лишь о том, что это я поставил крест на карте. Это может остаться между нами?
Я великодушно кивнула. Так будет действительно лучше всего, по крайней мере пока. Не то мама четвертует Тильманна, а Пауль затем сделает из его костей хирургические инструменты. Но в конечном счёте мне придётся рассказать им.
– Спасибо. Во всяком случае - Джианне больше всего хочется лично отвезти меня домой и увидеть, как мой папа запирает мне в подвале.
– Да, могу себе представить ... Они это терпели?
– Если так, то они действительно сильно обо мне беспокоились.
– Только потому, что знали, зачем я это делаю и что так, возможно, мы сможем пробудить тебя. А также потому, что Колин обещал после избавить меня от зависимости.
Моё сердце болезненно забилось, когда прозвучало имя Колина, но в тоже время у меня появилась надежда.
– Он это может? Колин поможет тебе справиться с зависимостью? Он здесь?
– Значит тёплая дрожь на коже мне всё-таки не приснилась. Я чувствовала её. Он здесь, даже если не из-за меня, а из-за Тильманна. Но он здесь.
– Он приходит каждую ночь, а потом ... да, хм. Ускоряет выздоровление от психической зависимости, пытаясь высосать из меня желание принимать эту фигню.
– Что именно он делает? Что для этого предпринимает?
– На самом деле ничего.
– Тильманн вопросительно на меня посмотрел, как будто я знала об этом больше.
– Или я просто ничего не замечаю. Он садится рядом с моей кроватью, и спустя какое-то время у меня появляется такое чувство, что он меня слушает, мои мысли и чувства, он внимательно прислушивается, так как не может сделать человек, а говорить мне вовсе не нужно, и в какой-то момент ... в какой-то момент я засыпаю, а как только просыпаюсь утром, становится чуть-чуть легче, а желания немного слабее.
– Ты можешь снова спать.
– По крайней мере что-то хорошее, подумала я облегчённо.
– Да. Когда Колин рядом, тогда могу. Это приятный, глубокий сон. Я погружаюсь в него не один, понимаешь?
– Ты его совсем не боишься, да?
– Задавая этот вопрос я подумала о Джианне, которая больше не могла компенсировать его близость и становилась всё более истеричной, когда он появлялся. Пауль тоже никогда не мог расслабится в присутствие Колина.
– Не. Колин совершенно необычный, прежде всего днём. Но когда он приходит ко мне ночью, мне нравится, что он рядом.
Я в очередной раз решила поменять тему разговора, чтобы опять не расплакаться. Один вопрос у меня ещё остался, потом я оставлю Тильманна в покое, потому что он выглядел обессиленным. Наша беседа отняла у него энергию, а она нужна ему для других вещей.
– Твой отец ... Кто рассказал ему? Моя мать?
– Конечно, кто же ещё? Мой отец не дурак. Он уже всё время чувствовал, что с тобой что-то не так, и я тоже. На самом деле с самого начала.
Хотела
– Приведи примеры, пожалуйста, - упрямо потребовала я.
– Ну, например, поведение паука. Он с самого начала вёл себя очень странно по отношению к тебе. Не только, когда пришла Тесса. Мне кажется, он реагировал на тебя, а не на неё. Не знаю. Чёрные вдовы не спрыгивают с потолка, они ползут. Это было совсем не типично. Потом листовидка. Они не едят сверчков, они вегетарианцы! Это листовидка мутировала в плотоядную в твоём присутствие, это сразу же сбило с толку моего отца, но, когда он попытался поговорить с тобой об этом, ты отключилась, будто тебя больше не было рядом ... Такие моменты происходили часто, так же между тобой и мной. В это время твоё сознание будто отключалось, переносилось в другой мир. Морфий объяснил нам, что ты - избранная, не так ли?
К вопросительному выражению лица Тильманна добавилось робкое уважение. Я не была уверенна в том, нравился ли мне эта черта, когда она относится ко мне. Лучше пусть будет неуважительным.
– Он ещё что-нибудь рассказывал?
– Почти ничего. Только то, что из-за этого Анжело было бы намного легче превратить тебя, чем это можно сделать с другими людьми. И что мы не должны тебя избегать, а быть снисходительными. Потому что это не плохое, а ценное качество, при условии, если принимаешь правильные решения и имеешь хорошие инстинкты.
– Правильные решения ... С тех пор, как я ослепила Анжело, мои воспоминания возвращались по кусочкам, но они были очень хаотичными. Между тем я почти не знала, какие решения были правильными, а какие нет. Для этого мне понадобится ещё какое-то время. Всё-таки я не могла оставить это так, как сказал Тильманн.
– Не хочу извиняться и делать себя лучше, чем есть, но ... не думаю, что то, что происходило с животными и мои отключки - это из-за меня. Думаю, это влияние Анжело. Он появился в моей жизни не только с этого лета, а уже намного раньше.
– Раньше?
– В комнате стало темно, но я увидела, как глаза Тильманна вспыхнули.
– Почему раньше?
– Я ведь рассказывала тебе в Гамбурге о Грише, парне из моей школы, который мне так сильно ... нравился, который постоянно мне снился и о котором я всё время мечтала, день и ночь. Анжело проник в него, таким образом повлияв на меня, поэтому, когда мы встретились, я сразу же подпала под его влияние. Анжело наблюдал за мной уже в течение многих лет. Не могу рассказать об этом что-то ещё, да и не хочу. Но это не отговорка, а правда.
Тильманн принял мою потребность дать лишь такое короткое объяснение не сопротивляясь. Пока что я ещё не могу описывать детали. Возможно не смогу никогда. Слишком много разных эмоций сталкивались друг с другом, когда я размышляла над этим. Сначала нужно найти вещи, о которых я снова смогу мечтать, потом может быть смогу принять эту правду, но я не знала, где мне их взять.
Темнота начинающейся ночи становилась всё плотнее, делая черты лица Тильманна мягкими и детскими. Ребёнком он больше никогда не будет. Он обильно зевнул, прежде чем положить голову на подушку и небрежно натянуть на живот одеяло. Скоро к нему придёт Колин, а я не хотела встречаться с ним. То, что он делал с Тильманном, не могло не оставить следов. Скорее всего его голод в эти дни и ночи были ещё сильнее, чем обычно. В тоже время его сила должна полностью принадлежать Тильманну, даже если, поставив крест на карте, он сделал непростительную ошибку.