Поцелуй шипов
Шрифт:
– Это так жутко, Эли.
– Джианна смотрела на свои покрытые пеной колени.
– Я никогда больше не смогу купаться, не думая об этой ситуации, никогда.
– Купание в любом случае переоценивают, - попыталась я разредить нашу катастрофическую ситуацию шуткой, но Джианна не была настроена слушать забавные комментарии, только не сейчас. Я хорошо её понимала. Всё же мне нельзя позволить ей увязнуть в своей паранойи. Кожа на её пальцах и локтях уже сморщилась, а с висков пот бежал ручьями, но она даже не собиралась вылазить из ванной. У меня больше не было сил смотреть
– Извини, - пробормотала я. Она только обвиняюще всхлипнула. В считанные минуты вода утекла. Джианна оставалась сидеть, от неё исходил пар, она потела и дрожала, всё ещё покрытая блестящей пеной.
– Джианна, ты не можешь оставаться вечно в ванной. Здесь не безопасно для тебя. Нам следует пойти наверх. Эту ванную комнату скорее всего захочет использовать Тесса ... Использовать? Как это будет выглядеть? Она не знает, что такое туалет. Насрёт ли просто в угол? От неё вполне можно такого ожидать. Возможно это даже уже случилось. В гостиной есть старый дымоход, который, если ты пришёл из средневековья, можно объявить уборной. Как вообще она может представить себе, что есть и другая альтернатива? Она ничего не знает о туалетах.
Джианна не шелохнулась, а просто беззвучно молилась.
– Кроме того, нужно поговорить с ней, как только тебе станет лучше. Может быть она что-то помнит и сможет дать информацию о папином местонахождении.
– Поговорить с ней?
– Джианна нарисовала рукой ещё один крест на груди.
– Я?
– Ты единственная, кто её понимает.
– Я почти ничего не понимаю! Она говорит на старом итальянском, с ужасным, грубым акцентом, я могу только догадываться, что она имеет в виду. Кроме того, я не думаю, что она что-то знает. Она даже не понимала, где находится!
– Всё же нам нужно это проверить.
– Я не могу поверить в то, что ты сейчас, в этот момент, можешь думать о поисках своего отца!
– Наконец-то Джианна встала и схватила полотенце, прежде чем стекающая пена обнажила её тело.
Я ничего не ответила. Как же я могу не думать об отце? Мне казалось, что он единственный, кто может спасти нас от этого кошмара. Он закончил медицинское образование. Он возглавлял свою собственную клинику. Он бы точно знал, что нужно делать.
– Отойди немного в сторону, Эли, пожалуйста.
На мой взгляд Джианна преувеличивала в своём желание держаться от меня на расстояние. У меня на теле пока ещё нет чумных бубонов. Всё же я подчинилась и встала возле маленького окна, в то время, как она вытиралась и что-то на себя накидывала.
Стало темно, ночь уже давно наступила. В саду Колин принялся сжигать одежду. Его резкие движения казались сердитыми. Когда материал запылал, до нас дошёл едкий и в то же время сладковатых запах. Я быстро закрыла окно, хотя в пропаренном воздухе слишком нагретой ванной комнаты почти невозможно было дышать.
Когда Пауль без предупреждения распахнул дверь, пар рассеялся,
– Что я вам сказал? Чтобы вы исчезли наверху! Ни к чему не прикасайтесь, Эли, держитесь подальше от лестничных перил, я всё только что продезинфицировал.
В коридоре пахло как в больнице. Я ненавидела этот запах. Сразу начинаешь чувствовать себя больным, когда вдыхаешь его. Дыша поверхностно, я шагала вверх по лестнице позади Джианны.
– Я сейчас поднимусь к вам, мне нужно ещё уложить её в постель и дать успокоительные.
Да, пожалуйста сделай это, подумала я страдальчески поморщившись. Щёлканье выключателя и стук в дверь чередовались каждую секунду. Это просто сводит с ума.
Тильманн лежал, растянувшись на кровати под скосом, лицо всё ещё бледное, глаза закрыты. Джианна смущённо села на другую кровать. Я, очевидно прокажённая между нами троими, пододвинула надувной матрас к стене, настолько далеко от Тильманна и Джианны, насколько возможно, однако тоже предпочла сесть. У меня было такое чувство, что моя иммунная система откажет, как только я лягу и предоставлю телу передышку.
– Это вообще кто-нибудь заметил?
– спросила я осторожно.
– Мой крик? И всё такое?
– Я кричала, как сумасшедшая. Как раз сейчас, когда никто не хотел говорить, предпочитая молчать, он снова свистящим эхом отдавался в моём слуховом проходе.
– Ты не кричала, Эли, - исправил меня Тильманн. Он звучал, как робот.
– Это Тесса. Она не сразу ... умерла.
– Но никто ничего не заметил, - прошептала Джианна.
– Футбол. Чемпионат по футболу. Сегодня как раз была игра. Они в это время сами орали как дураки.
Чемпионат по футболу. Правильно, этим летом состоялся чемпионат мира. Как же далеко находилась нормальная жизнь! Мы не имели с ней больше ничего общего. Значит я совсем не кричала?
– Что же я тогда делала, если не кричала? Я больше не видела себя, во всяком случае не такой, какая я на самом деле.
– Я была змеёй, чешуйчатой рептилией.
– Ты хотела заползти на неё. Нам кое как удалось стянуть тебя. А потом ...
– Замолчи Тильманн, я больше не хочу ничего слышать!
– завопила Джианна.
– Я не выдержу!
– Рассерженно, она уставилась на меня.
– Это касается и тебя, Эли! Больше ничего не говори!
Мы сделали ей это одолжение, хотя мне так хотелось поговорить с Джианной и Тильманном, чтобы не прислушиваться к собственным мыслям. Поэтому мы молчали, когда на лестнице раздались тяжёлые шаги Пауля. Когда он вошёл в дверь, я почувствовала себя так, будто нахожусь в плохой серии про врачей. На нём был одет полный, зелёный, операционный костюм, включая колпак и тапочки. Свои большие руки хирурга он втиснул в резиновые перчатки. Мы видели только его глаза, потому что на рот с носом он нацепил белую маску. При других обстоятельствах я, увидев его, рассмеялась бы. Сейчас же мой брат казался мне приносящим бедствие духом, который сообщит, сколько дней нам ещё осталось жить. Он встал перед стеной, ни к чему не прикасаясь. Дверь тоже закрыл локтем.