Поцелуй шипов
Шрифт:
Сжечь? Он не пригибает палку? Джианна завредничала и хотела улизнуть в спальню, но предупреждающий взгляд Пауля заставил её замереть. Я как раз собиралась расспросить брата, что значит весь этот театр, как вдруг Тесса начала кашлять. Её лёгкие хрипели, потом она с влажным бульканьем изрыгнула кровавую слизь, которая комками приземлилась на её волосы и одежду.
– Дерьмо, - пробормотал Пауль.
– Разве я не сказал, что вам нужно раздеться?
– добавил он угрожающе. Когда мы продолжили молча на него смотреть, он взорвался.
– Скажите, вы что не понимаете? Этой женщине здесь несколько сотен лет, и она полна паразитов и разносчиков болезней! Блохи кусаются, и кто знает, что у них там в крови! Они могут перенести чуму, если всё пойдёт совсем плохо! Вы хотите
Чума. Чума! Теперь я внезапно поняла, что им движет. А меня уже укусили. Для этой блохи я была первым человеческим контактом с очень давнего времени. Или же она потомок того средневекового блошиного выводка, который когда-то поразил Тессу. Ища помощи, я повернулась. Джианна уже беспощадно хлопала себя по рукам и ногам, хотя я больше не видела, чтобы блохи прыгали в воздухе. Но и у меня было такое ощущение, будто они поразили всё моё тело. Поспешно Тильманн и я выскользнули из наших немногих вещей; с наготой у нас обоих нет проблем. Колин, который в любом случае никогда не одевает нижнего белья и не знает, что такое стыд - может быть, потому что думает, что люди считают его уродливым - тоже освободился от своих штанов и бросил их в кучу нашей одежды. Джианна следовала последней, медленно и постоянно беспокоясь о том, чтобы закрыть руками грудь и срамную часть. Пауль не разделся; почему, не знаю, но подумала, что лучше не спрашивать. Веником он сдвинул кучу одежды мимо Тессы в сторону входной двери.
Судорожный кашель Тессы утих. Она повернула голову в сторону и покосилась на Колина, который прислонившись к стене, стоял голый. Воркование вырвалось из её горла - то воркование, которое я так сильно в ней ненавидела, теперь скорее безобидное и без злобных намерений, но всё ещё похотливое. Она что-то сказала и захихикала.
Я посмотрела вопросительно на Джианну, которая напряжённо стояла в углу под лестницей и не могла спокойно держать руки на месте.
– Он ей нравится, - перевела она шёпотом.
– Неудивительно, она ведь сама его создала, - ответила я ворчливо. Пауль прогнал нас на другой конец коридора, только Колина он оставил там, где тот стоял. Вытянутой рукой он сдерживал нас, в то время как повернулся к Колину.
– Ты можешь мне помочь раздеть её? Нам надо отнести её в салон и помыть, но её одеяния нужно обязательно уничтожить. Кто знает, что там ещё обитает.
– Он не может! – заблеяла я перебив.
– Не требуй этого от него!
– Если кто и может, то я, - ответил Колин ледяным тоном.
– Микробы мне не вредят, а вот вам…
– Но если ты не можешь заболеть, тогда и она не может, значит и заразить нас тоже ...
– Эли, она больше не демон! И у неё везде на теле разносчики. Блохи - это не Мары, так ведь?
– Нет, - согласилась я не хотя.
– Скорее всего нет.
Теперь команду на себя вновь взял Пауль.
– Вы идите, примите душ, хорошо потрите тела, а потом поднимайтесь наверх, в комнату Тильманна, там будете ждать меня, все трое. Давайте, поторапливайтесь!
Тесса опять начала кашлять. Маленькие, водяные капельки крови полетели по воздуху. Я последняя оторвала взгляд от ужасного зрелища задыхающейся женщины. Джианна уже забаррикадировалась в нашей ванной, поэтому я последовала за Тильманном наверх. С каждым шагом, каждой ступенькой, в моём сознание становилось всё более явным то, что случилось что-то ужасное. И за этим ужасным возможно последует ещё что-то более страшное. Сердце бешено стучало, а на лбу из пор снова и снова просачивались едко-холодные капли пота. Мозг не спрашивая, перечислял мне то, что пытался переработать и понять, хотя каждый вывод ускорял бешеный темп сердца. Одна из блох укусила меня. Блоха, которая жила в волосах и одежде женщины из средневековья. В средневековье свирепствовала чума. Она массами уносила жизни людей, уничтожала целые деревни, оставляла детей сиротами, прежде чем и они становились жертвами чёрной смерти, в руках своих разлагающихся родителей. Я точно не знала, какие там симптомы, а только то, что это была быстрая, беспощадная смерть. Самое большее три дня болезни, потом наступал конец.
Шатаясь я зашла в ванную, прижав руку ко рту, чтобы не разреветься как ребёнок. Тильманн уже встал под душ и намылился. Мне не удалось сразу поднять ноги и зайти к нему. Мышцы все ещё реагировали с опозданием. Но укус блохи я чувствовала очень чётко. Он горел как огонь. Мы молча мылись, быстро и безжалостно тёрли тело, пока внезапно струя не иссякла. Мы слышали, как снизу шумит по трубам вода. Джианна. Вероятно, она довела мытьё до крайности, но и я тоже не хотела прекращать тереть себя. Пемзой я проводила по предплечьям, хотя они уже начали высыхать.
– Прекращай, Эли. Ты раздираешь кожу.
Сохраняя присутствие духа, но заметно неуклюже, Тильманн забрал у меня пемзу и положил на самую верхнюю полку. Потом обернул полотенцем плечи и наклонившись, вылез из душевого поддона. Его движения казались замедленными, почти что апатичными, а лицо бледным. Каждые несколько секунд он прокашливался, чтобы потом, как в спастическом спазме сглотнуть.
Он сел на плитки, облокотившись спиной о стену, закрыл глаза. Я тоже взяла полотенце, хотя Сирокко так сильно нагрел чердак, что у меня уже сейчас выступил пот из всех пор. Но мне хотелось закрыть себя.
– Я думаю всё время, что меня сейчас вырвет, но это не так. Я читал, что такое бывает, когда кого-то убиваешь.
– Голос Тильманна звучал сломлено. Тем не менее его слова отвлекли меня немного от своей собственной паники. В конце концов он тот, с кем я могу обо всём поговорить. Я сразу же немного успокоилась.
– Ты никого не убивал. Она не мертва.
– Она даже настолько живая, что делает Колину комплименты. И мимоходом кашляет кровью.
– Нет, демона я убил, я что-то убил, Эли, и это было так просто! Сначала я думал, что не смогу проткнуть кожу ножом, он отскочил от кости, у меня ещё сейчас болит запястье ... Но потом, когда мне это удалось, показалось, словно я воткнул нож в воздушный пузырь. Он просто проскользнул, как будто там ... как будто там ничего не было? Как сквозь пустую оболочку!
– Что на самом деле произошло? Я только знаю, что внезапно подумала, будто вы хотите меня убить.
– Продолжай говорить, Эли. Когда говоришь, не нужно слишком много думать.
– Ты испытала бэд трип, Эли, совершенная паранойя. Блин, тебе действительно нельзя принимать наркотики. Всё же спасибо. Я серьёзно. Спасибо.
– За что спасибо?
– спросила я сбитая с толку. До этого у меня скорее сложилось впечатление, что я всё перепутала.
– Потому что твой бэд трип разбудил меня. Я всё время был с тобой на одной волне, следовал за тобой. В конце концов я ведь тренировался этому в течение нескольких недель. Быть под кайфом и всё-таки оставаться сосредоточенным. Это сработало, даже когда ты влюбилась в этого дурацкого жука. А также с ...
– Тильманн от неловкости замолчал, но потом быстро продолжил.
– С Колином. Ты злишься из-за того, что я прикасался к нему?
– Ерунда.
– Не смотря на наши страдания, я рассмеялась. – Я ведь знаю твою сексуальную ориентацию. Он был красивым, невероятно красивым, поэтому просто хотелось прикасаться к нему, другого нельзя было себе представить. Ему понравилось. Думаю, так и было. То, как мы там втроём сидели на ступеньках и наслаждались близостью, точно выглядело замечательно.
– Да. Я тоже так думал и чувствовал. Я всегда уважал и восхищался Колином. Больше, чем любым другим человеком в моей жизни. Но то что случилось, там ... там я что-то ему дал. Я! Мы были на равных. Никаких больше границ, понимаешь? Ну да ладно. Во всяком случая я заметил, что ты покорилась Тессе, именно это и представляло опасность. Ты забыла себя. Ты ползла ей навстречу, Эли, хотела позволить ей взять себя, и я хотел то же самое, вместе с тобой. Мы были словно её дети, до того момента, когда ты заметила оружие Колина и тогда начался твой бэд трип. Иногда самые маленькие, непредвиденные повороты могут вызвать психоделический кризис. Я тоже ничего не знал о его плане ... Но хорошо, что он об этом подумал, не так ли?