Поцелуй со вкусом крови

Свон Таня

Я кинулась вперед в попытке выхватить пузырек, но Рафаэль, дразнясь, отступил. Когда я снова постаралась хотя бы приблизиться, он ловко перехватил склянку, подбросил ее в воздух и прямо в полете разбил мечом.

Символы, напитанные моей кровью, написанные моей рукой, засветились.

«Дура, — прошипела Яснара. – Быстрее! Убей его, пока ублюдок не завершил ритуал!»

Я знала, что это будет правильно. Рафаэль погубит нас всех, если призовет Воя Ночи. Может, он и есть то самое древнее зло, пробуждения которого боялись драконорожденные?

Именно об этом вечере были их пророчества и предсказания. Чтобы предотвратить его, они рвались за наши границы.

И все было зря.

Я вонзила когти в ладонь всего мгновением позже, чем Рафаэль полоснул мечом по своей руке.

Яснара безумно закричала. Ее воля, ее боль согнули меня пополам. Я упала на колени, и одновременно с этим зал начал погружаться в темноту. Она сгущалась вокруг Рафаэля, уничтожая все, чего касалась.

Гости, стражи и рыцари – все они переставали вопить и молить о пощаде, едва мрак касался их тел.

Потухли свечи. Свет исходил лишь от знаков, что пульсировали, будто сердце.

Кокон мрака становился все туже. Темнота вилась за спиной Рафаэля, будто крылья. Он раскинул руки и дышал полной грудью, точно впитывал в себя новые силы.

— Зачем? – всхлипнула я, когда он приблизился ко мне.

Я не видела ничего, кроме Рафаэля. Темнота сожрала все и унесла сотни жизней. Вот-вот она заберет и мою. И последнее, что я узнаю, будет голод еще большей власти в холодных рубиновых глазах.

— Ты хотел свободы. Ты получил ее, когда Валанте умер. Тогда зачем все это?!

— Я никогда не хотел свободы, — встал надо мной он. – Только власти.

Мне нечего было на это сказать. Глаза застилали злые слезы, а воспоминания – многочисленные картинки из прошлого, которые должны были стать мне намеком – Рафаэль верен только себе. И жаждал он не перестать быть рабом, а иметь собственных.

— Тиа, — позвал он и кончиком острия приподнял мой подбородок. – Без тебя ничего бы не получилось. Спасибо.

Я сжала ладони, выдавливая из свежих ран кровь. Призывала Яснару, но она молчала. Может, осколок ее магии был слишком слаб? Его подавляла мощь Воя Ночи, который теперь взирал на меня через глаза Рафаэля.

Интересно, он тоже теперь слышит голос божества?

— И что теперь, Рафаэль? – бесцветный голос мне будто не принадлежал.

Я не узнавала ни себя, смирившуюся с поражением и скорой смертью, ни Рафаэля, который и станет моей погибелью.

— Убьешь меня?

— Ты ведь просила, — напомнил он. – Тогда, у зеркала.

«Убей меня, когда все кончится. Знаю, мы оба этого хотим».

Я успела усмехнуться в последний раз. А потом Рафаэль с хрустом свернул мне шею.

Глава 28. Погасшее солнце

«Любовь не всегда светла и благородна. Порой она страшнее смерти».

Грустные баллады

Это был долгий страшный сон.

Говорят, когда мы умираем,

то попадаем в царство Пустоши. Самые темные, злые души она оставляет себе, обращая их в своих мрачных приспешников. Кто-то верит, что они становятся частью ее бесконечного плаща, которым богиня накрывает мир с наступлением ночи.

Те же души, в которых есть свет, становятся звездами. Самые яркие из них однажды обратятся в пыль, из которой возродится новое божество. Однако большая часть звезд просто погаснет в день, когда душа с неба вернется на землю в новом обличии.

Великий цикл, который конечен лишь для самых светлых и темных душ.

Я думала, что попала в Пустошь. Вокруг царила мгла, густая и непроглядная. Я была уверена, что моя душа, очерненная убийствами и ложью, вплелась в полотно ночи. Я настолько пала, что не заслужила перерождения? Может быть.

Но время шло, а мрак оказался не таким уж вязким. Он рассеивался, постепенно, но верно. Сквозь мрачный туман вскоре стал пробиваться свет. Мои веки затрепетали, и я открыла глаза.

Надо мной раскинулся знакомый балдахин. Перед глазами еще слегка плыло после долгого сна, но сомнений не оставалось. Я в спальне Рафаэля.

Вторая половина широкой кровати пустовала. Простыни были смяты. По подушке было ясно, что кто-то на ней спал.

Я присела и обнаружила, что одета в незнакомую сорочку на тонких бретельках. Не помню, чтобы надевала ее.

Что произошло? Бала не было? Мне все это приснилось после ночи с Рафаэлем?

«Яснара, — позвала я. – Что случилось?»

Ответа не последовало. Я попыталась достучаться до богини вновь, но она не отвечала.

«Что если бал не был сном?» — мысль ударила ледяной волной, а паника черной лентой стянула грудь. Я помнила тот кошмар, которым обернулся бал, и больше всего хотела, чтобы все было лишь ужасным сном.

Тем более тот сон кончился моей смертью. Как я могу дышать, думать и двигаться, если уже мертва?

Встав с кровати, я босиком направилась к зеркалу. От слабости слегка кружилась голова, и это ощущение усилилось стократ, когда я остановилась напротив туалетного столика.

Я стояла прямо перед зеркалом, но видела в нем лишь отражение комнаты. Мой мозг будто отключился. Реальность казалась каким-то спектаклем. Еще одним кошмарным сном.

Новый решительный шаг к зеркалу принес очередную порцию боли и сомнений. Вопросы стаей носились в голове.

Что со мной? Где мое отражение? Я сплю?

Я умерла.

Поймав свой локон, я вытянула его из-за спины и обомлела. Еще никогда мои волосы не были такими белыми.

— Проснулась, мой лучик?

Меня переполняло столько ярости и обиды, что я, не задумываясь, стиснула ладони в кулаки, едва Рафаэль появился в спальне. Холодная кровь сочилась из ран, пока я мысленно взывала к Яснаре… Но не слышала ни намека на то, что она все еще со мной.

Осознание – как удар с размаху по виску тяжеленным молотом.