Поцелуй стали

Серия «Лондонский стимпанк», книга 1

«И почему я не родилась мужчиной…»

В Уайтчепеле представителю сильного пола есть, где развернуться. Можно заниматься торговлей, воровать или вообще вступить в одну из трущобных банд. Для женщины дело, конечно, тоже найдется, но ее выбор весьма ограничен, да к тому же не особо привлекателен для хорошо воспитанной молодой дамы.

Всего полгода назад Онория Тодд могла похвастать совсем другими перспективами, в которые не входили ни ужасная съемная квартира на задворках Уайтчепела, ни почти непосильная задача прокормить брата и сестру. Тогда мисс Тодд считалась респектабельной

леди с многообещающей должностью научной помощницы при отце, который стоял на пороге самого грандиозного открытия со времен теории Дарвина. Но не прошло и недели, как у Онор все это отняли. Иногда ей казалось, что больнее всего — расстаться с наивными детскими мечтами.

Торопливо вышагивая по Черч-стрит, Онория подтянула ворот плаща, безуспешно пытаясь укрыться от моросящего дождика. Вода собиралась в полях черного цилиндра, и при каждом шаге за воротник падала ледяная капля. Стиснув зубы, мисс Тодд побежала быстрее. Она опаздывала. Мистер Мейси задержал ее после работы на целый час, дабы обсудить успехи мисс Остин, новой ученицы. Эта наследница торговой династии собиралась выйти в свет Эшелона [1] , где, если повезет, ее выберут в трэли [2] . Юная леди обладала достаточной красотой, чтобы привлечь внимание одного из семи герцогов, заправлявших Советом, а может, какого-либо представителя менее влиятельных домов. В случае успеха семье мисс Остин предоставили бы эксклюзивные торговые соглашения и, вероятно, финансовую поддержку, а новоиспеченная трэль по условиям контракта стала бы жить с привычной Эшелону экстравагантностью. Примерно так же, как не столь давно жила и сама Онория. Пока не убили ее отца.

Черч-стрит выходила на Бутчер-сквер. В хорошую погоду площадь просто кишела торговцами и зеваками. Сегодня же лишь мрачные металлические львы охраняли вход в музей биомеханической истории. Впереди неясно маячила городская стена с открытыми, словно зияющая глотка, воротами Рэткэтчер, за которыми виднелся Уайтчепел. Пятьдесят лет назад жители этого района отгородились ото всех, буквально из подручных средств возведя стену — всего-то метров шести, однако она возвышалась над холодной туманной площадью настоящим символом независимости. В Уайтчепеле имелись свои порядки и правители. Может, аристократический Эшелон и владеет центром Лондона, но ему лучше держаться подальше от трущоб.

Знай мистер Мейси, где обитает Онория, — уволил бы ее без разговоров. А с исчезновением единственного источника респектабельной жизни мисс Тодд снова пришлось бы выбирать меньшее из двух зол. Сегодня она потратила целый шиллинг на паровой кэб, только чтобы поддержать иллюзию благополучия. Прежде чем закрыть свое заведение, где юным леди прививали хорошие манеры, мистер Мейси проводил учительницу на улицу. Обычно работодатель задерживался, и Онория успевала скрыться в толпе пешеходов на Клеркенвел, завернуть за угол, а потом вернуться домой долгим окольным путем. Сегодня галантность мистера Мейси стоила ей буханки хлеба.

Онория остановила

нанятый кэб через два квартала, отчего возничий непонимающе покачал головой и что-то пробормотал себе под нос. Пассажирке тоже хотелось печально кивнуть. Целый шиллинг, чтобы пустить мистеру Мейси пыль в глаза. И не имеет значения, что эта уловка обеспечит семейству Тодд крышу над головой и еду на столе на ближайшие несколько месяцев. Сейчас потеря даже такой малости сильно волновала притворщицу. Чулки опять порвались, а нитки закончились; перчатки младшей сестры, Лены, прохудились на пальцах, а четырнадцатилетний Чарли… Онория затаила дыхание. Брату нужно больше, чем обеим сестрам вместе взятым.

И тут раздался голос:

— Эй! Эй ты!

Нащупав пистолет в кармане, Онория оглянулась через плечо. Всего несколько месяцев назад она бы испуганно подпрыгнула, заслышав такой окрик, но сегодня приметила этого оборванца еще по пути к воротам Рэткэтчер. Пистолет приятным грузом лег в руку. От отца осталось совсем немного вещей, но оружие — самая ценная из-за своей неоспоримой пользы. Онория уже давно и думать забыла о сантиментах.

— Да? — откликнулась она. На площади не было ни души, но мисс Тодд знала, что сквозь щели в заколоченных окнах за ними наблюдают.

Оборванец уставился на нее пустыми темно-карими глазами. Из-за обилия грязи невозможно было определить ни пол, ни возраст. По выдающейся челюсти Онория решила, что перед ней мальчишка. Даже проливной дождь не смыл грязь с его лица, будто та уже въелась в поры, как и в булыжники у них под ногами.

— Мэ-эм, пода-айте шиллинх, — заканючил попрошайка, зыркая вокруг, словно собираясь удрать.

Онория прищурилась и еще раз внимательно посмотрела на оборванца. Если она не ошиблась, то под сажей, замаравшей край детского пальтишки, просматривался ладно сделанный шов «елочкой». Одежда на мальчике сидела слишком хорошо, поэтому вряд ли он ее украл. К тому же малец намеренно застегнулся так, чтобы казаться худосочнее, чем, вероятно, был на самом деле.

Онория не спеша достала и открыла свой тощий кошелек. На дне жалко звякнула кучка грязных шиллингов. Неохотно взяв один, она протянула монету маленькому бродяге.

Тот потянулся за подаянием, и Онория схватила его за руку. Быстро повернув детское запястье, она заметила татуировку на тыльной стороне: скрещенные кинжалы.

Мальчишка вытаращил настороженные темно-карие глаза и попытался вырваться:

— Пусти-и!

Онория выхватила шиллинг и отпустила притворщика. Малец споткнулся и приземлился в лужу, подняв тучу брызг. Выругался сквозь зубы и, перекатившись, вскочил.

— Мне он больше нужен, чем тебе, — пояснила Онор, затем приоткрыла плащ и показала торчащий из кармана юбки пистолет. — Беги назад к своему хозяину, пусть он даст тебе монету.

Мальчишка оскалился и посмотрел через плечо:

— Попытка не пытка. Мне и так уплочено. — Он выхватил шиллинг из ниоткуда и тут же вновь быстро спрятал его в кармане. Вороватая улыбка появилась и пропала — так же молниеносно, как и монетка. — Хосподин не прочь c тобой поболтать.

— Господин?

Это на миг сбило Онорию с толку. Затем она посмотрела на запястье ребенка и проклятую татуировку владельца. Спрятав кошелек и завернувшись в плащ до подбородка, Онория каким-то чудом сумела произнести холодно и резко:

— Боюсь, сегодня я занята. — Ей пришлось сжать дрожащие пальцы в кулаки. — Мой брат нездоров, я уже и так задержалась и должна его проведать.

Она попыталась уйти и резко отшатнулась, когда малец схватил ее за край плаща.

— Не прикасайся ко мне, — раздельно произнесла мисс Тодд.

Парнишка пожал плечами:

— Я тока посыльный, милашка. И поверь, другие цацкаться не будут.

Горло от волнения пересохло. Онория замолчала и почувствовала, как сердце заколотилось, будто барабаны какого-то туземного племени. Шесть месяцев она влачила жалкое существование на окраине трущоб, пытаясь не попадаться господину на глаза. И все впустую. Он, наверное, знал о ней все это время.