Поцелуй судьбы
Шрифт:
— Да, наверное, — задумчиво протянула я.
В целом, Йона прав: если мой таинственный незнакомец столь горяч и импульсивен, каким мне представляется, ему нужна подстраховка. А я — девушка, неопытная и несведущая. Не смогу ему помочь при всем желании.
Мы договорились с верхним быть на связи и обменялись номерами телефонов. Все это время меня не покидало чувство неловкости, хоть я и не понимала, чем оно вызвано.
Йона был вежлив и предупредителен, подвез меня до дома и пожелал хорошего дня.
И, только поднимаясь на свой четвертый этаж, я осознала, что меня смущает: доносительство. Меня только что заболтали красивыми словами и втянули в очень неприятное дело — следить и докладывать. И пусть парень, за которым нужно присматривать, для меня совсем чужой, в душе все равно поселилось чувство гадливости.
Зря я согласилась!
Глава 9
Эдгар
Мне пришлось ждать в приемной Всеволода Ивановича целых полчаса. Скучающая секретарша даже не предложила кофе. А единолично съеденную шоколадную конфету можно было вообще посчитать объявлением войны. Конечно, я понимал, что чиновник высокого эшелона чрезвычайно занят, но в прошлые наши встречи он всегда подчеркивал: общемировые дела важнее.
Что ж, этого следовало ожидать: я впал в немилость, и на мне будут отыгрываться до последнего. Оставалось только сжать покрепче зубы и вспомнить про обещание, данное Марку Анатольевичу. Я обязан принести извинения, договориться о новой инициации.
Телефонный звонок, и секретарша, косо глянув на меня, важно берет трубку. Внимательно слушает повеление шефа, а потом манерно произносит:
— Проходите! Вас ждут.
Натянуто улыбнувшись, я киваю и вхожу в кабинет.
Всеволод Иванович не молод, но держит себя молодцом: подтянутая фигура, быстрые движения, резвый ум. Слышал, он с командиром отряда низших играет в любительский футбол. А то, что с нашим шефом раз в месяц ходит на рыбалку, уже ни для кого не секрет.
— А, проштрафившийся! — добродушно приветствует он меня и протягивает руку.
Будто ничего криминального не произошло, и жалобу на меня он не собственноручно подписывал. Губы растянуты в приветливой улыбке, а глаза цепко ощупывают лицо.
— Пришел просить прощения и каяться, — в тон ему ответил я, — Вашу дочь поставлю в план на инициацию на следующий квартал, если не возражаете. Бумажная волокита, утверждение по новой потребует времени… Ну, вы сами знаете… В этот квартал верхние не позволят провести дополнительную инициацию, они итак на меня злы…
Мои слова заставили расслабиться Всеволода Ивановича.
— Что, получил леща? — довольно потер руки он, — Ну ты, Эдгар, даешь! Удивил меня! Такой способный молодой человек и всегда правильно выполняешь свою работу и выставляешь приоритеты…
— Стараюсь. — Осторожно ответил я.
— И вдруг такой промах! — хлопнул ладонью по столу чиновник, — И где твои глаза были? Ты же видел фото?
— Видел, — не моргнув глазом, соврал я.
Знал бы ты, Всеволод Иванович, в каком состоянии я был накануне — ни за что бы не подпустил к своей дочери. К счастью, шеф тоже был не в курсе. И если в воскресенье я ругал себя за беспечность и самомнение, то теперь ситуация виделась иначе: без этой глупой ошибки я никогда не встретился бы с Марго. Теперь в этом досадном недоразумении мне виделся перст судьбы.
— И знал, что Марго — моя дочь… — продолжал надвигаться Всеволод Иванович.
Он растерял все свое добродушие и отчитывал меня резко, как своего подчиненного.
— Да, мне сказали… — покорно подтвердил я.
Хлесткие слова вырывались изо рта чиновника со скоростью пулемета:
— Так почему же ты, дубина, передал дар другой девчонке? Гормоны взыграли? Моча в голову ударила? Надуть меня решил? Или врагов тебе мало?
— Простите, — покорно склонил голову я, стоя перед его столом, как провинившийся школьник перед директором.
— Разве Марк Анатольевич тебе не сказал, насколько важно мне получить ее дар?
— Сказал, — все также послушно подтвердил я.
Что-то такое шеф упоминал накануне в телефонном звонке. Если честно, я не слушал. Сердце разрывалось от такой дикой боли, что мелкие подробности жизни других людей меня не интересовали. Я пытался прийти в себя, восстановить душевное равновесие… Какая мне разница, в самом деле, для чего чиновнику даровитая дочь?
Но Всеволод Иванович явно не разделял моих философских взглядов.
— Тогда почему ты, скотина, нарушил все планы? — в бешенстве заорал он и скинул со стола все папки, — Жить надоело? Думаешь, я шутки шучу? Твой безумный папаша давно сдох, а таких, как ты в Москве — тысячи! Думаешь, шеф за тебя заступится? Как бы не так! Он сдал тебя, сдал! Разрешил делать с тобой всё, что захочется! Ты никому не нужен без твоей работы. Как грязь под ногами. Как раздражающий прыщ на чистом теле. И знаешь, что, Эдгар? Ты не имел права на ошибку! Не имел! А я никогда не прощаю предательства!
Он замолчал, тяжело дыша. Красные пятна переместились с щек на шею, и чиновник тяжко плюхнулся в кресло.
Я молчал. Что мне ему сказать? Что я уверен в симпатии Марка Анатольевича? После смерти отца, он стал мне названным отцом. То, что я — не последняя пешка в нашем королевстве? Слишком самонадеянно и совсем не к делу…
Пока обиженный Всеволод Иванович переводил дух, я молча стоял и ждал продолжения.
Соседняя дверь открылась внезапно и в комнату походкой от бедра неспешно вошла виновница всех бед.
— Папа, ну что за манеры? — надула пухлые губки она, — Ты даже не выслушал, почему Эдгар поступил так.
При виде дочери, лицо чиновника немного смягчилось.
— Действительно, дорогая. Ты права. Присаживайся, давай послушаем, что он нам расскажет. Должна же быть причина! И вообще, несправедливо судить, не выслушав последнюю волю.
Я едва сдержался, чтобы не рассмеяться. Вся эта комедия походила на дешевый фарс. Если они, таким образом, планируют прищучить меня и напугать, не выйдет. Да, я обещал Марку Анатольевичу сыграть свою роль. Но уж точно не на их условиях…