Поцелуй тьмы
Шрифт:
Стражи знали Альберту и Дмитрия — по правде говоря, этих двоих знали все, — и после соблюдения некоторых формальностей все расслабились и стали вести себя дружелюбно. Мы жаждали поскорее убраться с холода, и сопровождающие повели нас в сторону зданий. Мне хватало знаний о дворе, чтобы понять: самое большое и шикарное здание и было тем местом, откуда руководили всеми моройскими делами. Снаружи оно напоминало готический дворец, но внутри, я думаю, выглядело как собрание современных правительственных офисов, которые можно увидеть в человеческой среде.
Нас, однако, отвели не туда, а в соседний дом, такой же
Эдди попытался запротестовать, упрямо твердя, что должен оставаться при Лиссе. Дмитрий с улыбкой сказал ему, что в этом нет необходимости. В таком месте, как это, стражам нет нужды находиться рядом со своими мороями. Двор охраняли так же надежно, как Академию. И действительно, когда в Академию приезжали морои-посетители, их стражи не следовали за ними по пятам. То, что нас заставляли действовать именно таким образом, объяснялось исключительно требованиями полевых испытаний. Эдди неохотно согласился с этими доводами, но я в очередной раз поразилась его преданности делу.
Альберта коротко переговорила со стражами и потом обратилась к нам:
— Отдохните немного и будьте готовы к обеду в четыре часа. Лисса, королева хочет встретиться с тобой через час.
Удивление охватило Лиссу, и мы с ней обменялись быстрыми недоуменными взглядами. В последний раз, когда Лисса виделась с королевой, Татьяна вела себя пренебрежительно и поставила ее в неловкое положение перед всей школой за то, что та сбежала со мной. Сейчас мы обе задавались вопросом, зачем ей понадобилось встречаться с Лиссой.
— Конечно, — ответила Лисса, — мы с Розой будем готовы.
Альберта покачала головой.
— Роза не пойдет. Королева подчеркнула, что приглашает тебя одну.
Ну конечно. С какой стати королеве интересоваться тенью Василисы Драгомир? Мерзкий голос нашептывал мне: «Расходный материал, расходный материал…»
Темное чувство всколыхнулось во мне, но я сумела отогнать его. Пошла к себе в комнату и с облегчением обнаружила там телевизор. Мысль просто поваляться несколько часов казалась фантастической. Комната тоже выглядела фантастически — очень современная, с блестящими черными столиками и обтянутой белой кожей мебелью. Я даже опасалась садиться на нее. Ирония состояла в том, что, хотя тут было очень мило, о таких роскошествах, которые были у нас на лыжной базе, где мы проводили время на каникулах, и речи не шло. Ну, это можно понять: ко двору люди приезжают по делу, а не ради отдыха.
Только я улеглась на кожаную кушетку и включила телевизор, как почувствовала проникновение в сознание Лиссы. «Зайди поговорить», — мысленно сказала она. Я села, удивленная и самим фактом сообщения, и его содержанием. Обычно наша связь ограничивалась эмоциями и впечатлениями. Конкретные просьбы такого рода были редкостью.
Я покинула свою комнату и остановилась у соседней двери. Лисса тут же открыла ее.
— Что, ты сама не могла прийти ко мне? — спросила я.
— Извини, — искренне сказала она; ворчать на нее, такую милую, было трудно. — У меня просто нет времени. Я пытаюсь выбрать, что надеть.
Ее чемодан был уже открыт на постели, вещи висели в шкафу. В отличие от меня, она
— Надень ситцевую блузку и черные слаксы, — посоветовала я. — Только не платье.
— Почему не платье?
— Зачем тебе выглядеть так, будто ты перед ней пресмыкаешься?
— Это же королева, Роза. Одеться как подобает не означает пресмыкаться, это просто проявление уважения.
— Ну, как скажешь.
Тем не менее, Лисса последовала моему совету. Мы разговаривали, пока она заканчивала последние приготовления и, в частности, накладывала макияж. До этого момента я не отдавала себе отчета, насколько соскучилась по косметике. Когда мы с Лиссой жили среди людей, я ни в коей мере не пренебрегала ею. Теперь, казалось, на это никогда не хватало времени, а может, была и другая причина. Я постоянно оказываюсь замешана в стычки и драки, что делало макияж бессмысленным и губительно сказывалось на нем. Единственное, что мне было доступно, — мазать лицо каким-нибудь увлажняющим кремом. По утрам это казалось лишним, словно натягивать на лицо маску, однако в тех случаях, когда лицо подвергалось воздействию плохой погоды и других суровых условий, я всегда удивлялась тому, как моя кожа впитывает всю доступную ей влагу.
Меня пронзил легкий укол сожаления — вряд ли на протяжении всей оставшейся жизни я смогу пользоваться косметикой. Лисса, наоборот, только и будет, что наряжаться и прихорашиваться, как представительница королевского дома. На меня же не станут обращать внимание. Странное ощущение — учитывая, что до этого последнего года именно меня всегда и замечали.
— Как, по-твоему, зачем я ей понадобилась? — спросила Лисса.
— Может, чтобы объяснить, почему мы здесь.
— Может быть.
Внешне Лисса была спокойна, но внутри ее переполняла тревога. Она еще не полностью оправилась от того жестокого унижения, которому прошлой осенью подвергла ее королева. Моя зависть и сожаления внезапно показались глупыми по сравнению с тем, через что ей пришлось пройти. Я мысленно дала себе пощечину и напомнила, что я не только невидимый страж, но и лучшая подруга, а в последнее время мы мало разговаривали.
— Тебе нечего опасаться, Лисс. Ты не сделала ничего плохого. Наоборот, ты все делала правильно. Оценки у тебя прекрасные. Поведение идеальное. Вспомни о людях, на которых ты произвела впечатление на лыжной базе. Этой суке не в чем тебя упрекнуть.
— Не нужно так выражаться, — автоматически одернула меня Лисса.
Она наложила тушь на ресницы, изучила свое отражение в зеркале и добавила еще немного.
— Я просто называю вещи своими именами. И если она опять как-то расстроит тебя, то лишь потому, что опасается.
Лисса рассмеялась.
— С какой стати ей опасаться меня?
— Потому что люди тянутся к тебе, а такие, как она, не любят, когда другие привлекают внимание. — Надо же, как разумно я могу рассуждать! — Плюс ты последняя из Драгомиров и одним этим привлекаешь к себе внимание. А она кто? Просто еще одна Ивашкова. Их у нас вагон и маленькая тележка. Скорее всего, потому, что все их парни такие же непутевые, как Адриан, и имеют множество незаконных детей.
— У Адриана нет никаких детей.