Поцелуй вампира
Шрифт:
— В свете этого наша прародительница не так уж плоха, — прошептала Барбара.
— Ну да. Лучше кошка, чем волк. И Калланы приложили много сил, чтобы вывести эти признаки настолько, что от прародительницы осталась лишь тень. МакНахтоны только вступили на этот путь. Пройдет много времени, прежде, чем многие из них смогут спокойно ходить меж нас.
— Я все понимаю, но мне кажется, твое сердце не вполне согласно с твоей головой.
— Верно, но я заставлю его согласиться.
— Даже если он ответит на твои чувства?
— Да, такое искушение может возникнуть. Я могла бы смириться со всем этим, да, – но, когда я начинаю
— И что же это за мысль?
— Я могу приговорить к жизни в тенях себя, но я не хочу обрекать на то же своих детей.
Глава 4
Её совершенно не беспокоит, что она не видела Дженкина вот уже целую неделю, твердо сказала себе Эфрика, покидая сад и входя в замок. То, что она провела большую часть этого времени в саду, высматривая окна его комнат, было всего лишь простым любопытством. Неуклюжая ложь, но она цеплялась за такое объяснение. Так было лучше, чем напоминать себе в который раз, что возможность проводить время на солнце, наслаждаясь его теплом и смакуя аромат роз, была единственной причиной, по которой Дженкин был не для неё. Он, наверное, даже и не заглядывал в сад, поскольку солнце светило прямо в окно.
— Приветствую, Эфрика.
Удивленная, она обернулась и увидела Дэвида, который сидел на полу, опираясь спиной на стену. Это было странно, но, присмотревшись, Эфрика заметила, что он очень бледен. Подойдя ближе, она поняла, что он, к тому же, еще и немного дрожит. Эфрика быстро опустилась на колени рядом с ним и легко коснулась его лба, пытаясь определить, уж не жар ли у него.
— Ты не заболел? — спросила она.
— Не-а, просто немного ослаб. — Он едва заметно улыбнулся. — Я пошёл с мисс Фионой побродить по садам и задержался там немного дольше, чем было можно. Это пройдёт. Я могу выносить солнце, знаете ли, но все равно должен быть осторожен, когда оно в самой силе, а об этом я на какой-то момент позабыл.
Эфрика присела рядом с ним. Ей было интересно, как долго он сидит здесь, ведь она не видела в садах ни его, ни Фиону. Он был очень похож на отца, несмотря на то, что его волосы были темно-рыжими. На нем словно стояло клеймо МакНахтонов: это было в правильности его черт, в его подтянутом, изящном теле, глазах цвета темного золота. Очевидно, были и другие, менее заметные общие черты.
— Тебе нужно что-нибудь? Я могла бы помочь тебе добраться до твоих покоев.
— Нет…. Хотя, да, глоточек отцовского вина мог бы ускорить мое восстановление, но я стараюсь воздерживаться от такого лечения. Видите ли, я хочу жениться, а такого рода вещи могут насторожить жену.
— Да-да, но значит ли это, что ты никогда не расскажешь своей жене о МакНахтонах? Никогда не вернешься в Кембран?
Он покачал головой.
— Нет, я не собираюсь лгать всю жизнь, и не буду презирать своих родственников, — он чуть выпрямился. — Я хочу жениться на мисс Фионе, и, кажется, ее семья не против моих ухаживаний. Я начну очень осторожно подготавливать путь к правде, хотя, наверное, придётся скрывать это от её родственников, по крайней мере, на первых порах. Как бы то ни было, я не смогу скрыть всё это от моей жены,
— Да, это вряд ли. Особенно, если почувствуешь, что должен отметить ее, как свою Пару.
Дэвид кивнул.
— Я это уже чувствую. Это будет сложнее всего объяснить. Я боюсь, что потеряю ее из-за этого, но буду обязан сказать ей об этом до свадьбы. И всё же я надеюсь, что она полюбит меня настолько, что примет это.
Вспомнив, как изящная шатенка Фиона смотрела на Дэвида, Эфрика улыбнулась:
— Думаю, ты действительно важен для нее.
— Я тоже так думаю, но ее любовь должна быть глубоко в сердце, должна быть сильной. Отец предупреждал меня, что немногие женщины могут принять это. Да, моя мама не смогла. Вот почему она не вышла за него замуж! И это, и ещё то, что она представляла, как он будет смотреться рядом с нею, когда она постареет – скорее как сын, нежели муж.
Эфрике было знакомо это чувство.
— Полагаю, это и у тебя могло бы вызвать проблемы.
— Я не думаю, что я такой же. Я уже достаточно повзрослел, и не восстанавливаюсь так же легко и быстро, как раньше. Большинство из нас, кто принадлежит обоим мирам, живут действительно долго, но не на столько, чтобы вызывать нечто большее, чем удивление у других. — Он начал подниматься, улыбаясь, и Эфрика придвинулась к нему, чтобы помочь. — Моя сила возвращается. С момента встречи с Фионой я иногда проклинал свое наследие, но все же в нем есть и множество приятных вещей.
Сделав пару шагов, он покачнулся, и Эфрика поспешно подхватила его под руку.
— Ты хочешь пойти к отцу?
— Пожалуй, нет. Мне сейчас лучше бы лечь в постель, а не искать его. Отец наверняка в своих комнатах или в счётной палате, или как там ее называют. Вот уже неделю он целиком и полностью погрузился в работу, в свой поиск.
Эфрика проигнорировала любопытство в том взгляде, который он послал ей, пока они шли рядом.
— Он говорил что-то об исследовании его наследия, но, что точно он ищет? Я думала, МакНахтоны уже собрали все, что только можно о своём происхождении, но у него, очевидно, есть какие-то вопросы о его собственном.
— Да, есть. Но мы не знаем наверняка. Согласитесь, МакНахтонам трудно путешествовать в поисках информации. Даже опасно. Незадолго до свадьбы нашего лэрда с леди Бриджет, один из наших был схвачен во время его странствия и жестоко казнен. Деревенский священник объявил его демоном, знаете ли.
— Да, конечно… — Это было еще одной из причин попытаться усмирить своё безумное влечение к Дженкину. Если бы они поженились, то ей, чтобы повидать своих родственников, пришлось бы отправиться в путешествие в одиночку, либо рисковать потерять своего мужа на торопливо сложенном костре посреди какой-нибудь деревни.
— Отец обнаружил несколько недостающих частей в своей родословной, несколько тайн. Он ищет ответы. Он начинает сомневаться, действительно ли он такой чистой крови, как ему говорили. Один вопрос, который особенно возбуждает его любопытство – почему я больше Посторонний, чем Чистокровка. Это верно, что потомство одних и тех же двух людей может быть разным, но я слишком во многом больше схож с матерью, чем с отцом. Это странно.
Эфрика не могла сдержать своего любопытства. Неужели Дженкин не вполне МакНахтон? Может, он был в более близком родстве со своим лэрдом, чем с теми, кто провёл большую часть своей долгой-долгой жизни в пещерах под Кембраном?