Почему мама хочет напиться
Шрифт:
И она снова это провернула. Своими манипуляциями она в который раз вынудила меня устраивать застолье и всего двумя предложениями превратила это в свершившийся факт – «я привезу пудинг» – еще до того, как я согласилась принимать гостей. Конечно, «семейный праздник», даже наши родители и то умотали подальше от нас. От навязчивой идеи Джессики о том, что Рождество мы должны провести вместе, никуда не деться. Даже если робко возразить и напомнить об отсутствующих родителях, она просто ответит, что тем больше причин праздновать.
Конечно, дети стали на год старше с прошлого Рождества, так что, может быть, в этот раз все пройдет цивилизованнее. На прошлое Рождество Питер и Джейн успели слопать все сладости на столе незадолго до того, как приехали Джессика и ее почти немой муж Нил (они
Персефона и Гулливер получали изящные, тихие и благонравные подарки от своих родителей, в то время как Питеру и Джейн в основном доставались от нас громкие надоедливые компьютерные игры, в которые они пытались играть одновременно с тем, как носились по дому, обезумев от количества сладостей.
Персефона написала композицию для фортепиано в подарок всем нам и захотела исполнить ее, как только ступила на порог. Увидев наше старое шаткое пианино, купленное по дешевке в интернете, она прорыдала минут десять от того, что оно не соответствовало стандартам маленького гения. А еще Питер и Джейн не выключали PlayStation во время исполнения ее шедевра. Затем, когда Саймон насильно вырвал у них из рук джойстики, они сочинили слова для песни Персефоны, которые звучали так: «Персефона-какашка, глупая, глупая какашка». Губы Джессики сжались в куриную гузку, и я подумала, что ее вот-вот разорвет от гнева. Собственно, напрашивается вопрос, почему она вообще хочет приехать к нам на Рождество?
Однажды я спросила ее, почему она так хочет, чтобы мы всегда проводили Рождество вместе, она удивилась и сказала: «Я просто хочу, чтобы у наших детей было такое же волшебное Рождество, какое было у нас – вся семья в сборе, вкусная еда, игры и традиции. До того… как все изменилось».
Наверное, Джессика перепутала Рождество нашего детства с праздничными рекламами в духе «Праздник к нам приходит». Я помню совсем другую картину – как мама материлась за закрытыми дверями, запивая гнев джином, потому что бабушка (папина мама) вела себя с ней как стерва и отпускала едкие комментарии о том, что сноха поправилась. Папа выхватывал у нас с Джесс любые игрушки, для которых нужны были батарейки, потому что нам явно нельзя было доверить вставить их самим, и ему приходилось «вставлять батарейки», то есть играть с нашими подарками самому, пока мы ныли, чтобы он вернул нам игрушки.
Мама не выполнила свой супружеский долг и не родила ему сына и наследника, предоставив вместо него только двух слабых девочек, и тем не менее мы с Джессикой часто получали игрушки, работающие на батарейках, поезда и гоночные трассы, которые явно предназначались для его несуществующих сыновей.
К обеду мама была на грани нервного срыва и, учуяв запах горелого, разрыдалась, не доев свой пудинг, потому что только сейчас вспомнила о блюде, которое поставила в духовку и забыла про него. И когда с экранов телевизоров королева поздравляла Великобританию с Рождеством (бабушка настаивала, что без речи королевы Рождество – не Рождество), никто уже не разговаривал друг с другом. Около шести вечера, несмотря на то что никто больше не мог даже смотреть на еду, мама мученически подавала на стол второе – остатки еды, собранные в сэндвичи, и обязательно с огромным количеством маринованной свеклы (даже не спрашивайте). Мама тогда кричала на нас всех до тех пор, пока мы не съедали сэндвичи с индейкой и пирог с мясным фаршем, и только тогда нам разрешали то, чего мы так долго ждали, – посмотреть рождественские выпуски любимых «Жителей Ист-Энда».
Справедливости ради, то, что Джессика имела в виду под «все изменилось», и правда окрашивает эти праздники в яркие тона. А изменило все то, что папа изменял маме – он спал со своей секретаршей, за это мама выгнала его из дома. После чего наши рождественские вечера сопровождались нашим с Джесс нытьем, что мы скучаем по маме/папе, в зависимости от того, с кем праздновали на этот раз, и потому, что обещания «все будет хорошо» никем никак не выполнялись.
Бедная Джессика. Зря я так к ней отношусь. Даже до этого «все изменилось» она всегда была перфекционисткой, отчаянно пыталась подстроить наше Рождество под тот идеал, который у нее был в голове – отвлекала бабушку от ее злобных замечаний, которыми та пыталась доказать собственное превосходство, мужественно поедала мамины пироги, чтобы та не истерила своими «а для кого же я все это готовила?» и не хлопала дверьми. Я до сих пор помню наше первое Рождество после развода родителей. Мы праздновали его с папой. Джессика притащила банку маринованной свеклы, которую она купила по дороге домой, чтобы Рождество было «как раньше».
Тем не менее все это только еще больше озадачивает – почему, черт возьми, она всегда отнекивается от проведения Рождества в своем доме и празднует в моем? Я думала, что Джесс была бы в своей стихии, будучи Королевой Рождества, которая отмахивается от комплиментов ее изумительному рождественскому столу и ругается на нас за то, что мы играем в шарады, пока Персефона исполняет для нас очередной этюд. О боже. Что, если Джесс всегда отказывается проводить Рождество, потому что мои дети чересчур гиперактивны, чтобы находиться в ее идеальном доме? Может быть, она устроит Рождество, если я напичкаю детей успокоительным?
В любом случае я не собиралась так легко уступать Джессике и написала:
Привет, Джесс!
Я еще не уверена, какие у нас планы, мне нужно поговорить с Саймоном, потом отпишусь тебе.
Э. <3
Ха. В конце концов, она все равно добьется своего, как и всегда, но, по крайней мере, я потрачу немного ее суперзанятого и важного времени на непонятные электронные письма. Это будет моей местью за подкол с лотерейными билетами.
Твою ж за ногу. Одной мысли о Рождестве с Джессикой достаточно, чтобы захотеть выпить. В любом случае уже почти выходные, поэтому крошечный бокал вина вполне приемлем. Пес только осуждающе зыркнул на меня и покачал головой самым неодобрительным образом. «Не смей меня судить, – фыркнула я, глядя на него, – не тебе же разбираться с Джессикой!»
Пятница тринадцатое. Самый неудачный день в году. Я не суеверна, но все же что-то в этом есть – я получила электронное письмо от сестры Саймона, Луизы. Вернее, «Амарис», как она с недавних пор именует себя, что в переводе означает «Дитя Луны».
Луиза/Амарис и ее муж Бардо организовали альтернативный духовный ретрит где-то в горах Шотландии. Это свое уединение они разделяют с оравой неумытых детей, которых Луиза/Амарис производит на свет с удручающей регулярностью. Вроде бы в прошлый раз я насчитала четырех.
Письмо Луизы/Амарис звучало так:
Намасте, Эллен!
Богиня благословила нас очередным даром, которого мы назвали Бореем. Мы с Бардо хотели бы, чтобы Борей познакомился с остальными членами семьи и решили, что лучше всего это сделать на Рождество (или праздник зимнего солнцестояния, как мы предпочитаем его называть). Мы прервем наши духовные поиски ради такого случая и приедем к вам 22 декабря. Мы можем спать в Гуннаре (это наш автофургон, название означает «Смелый Воин» – ЛОЛ), если у вас дома не найдется для нас места. Нам разве что понадобятся кухня и ванная. Планируем поехать домой числа 29-го, чтобы у вас было достаточно времени пообщаться с Бореем. Мы не будем в сети в течение следующих двух недель (цифровая детоксикация), поэтому не сможем ответить на электронные письма. Так что если я сегодня не получу от тебя ответа до полудня, то буду считать, что вам будет удобно нас принять.
Мира и любви вам,
Амарис