Почему не гаснут советские «звёзды»
Шрифт:
Добровольно загнав себя в «карман», Россия уже не может последовать примеру той же Франции, где в своё время было наложено табу на освещение перегибов и преступлений, совершённых этой страной во времена своего колониального правления. К такому решению французские элиты пришли после того, как перед страной со всей остротой встала проблема межэтнических распрей. В современной России французский опыт невозможен по той же причине, по какой не удался идентичный советский опыт середины 60-х: внешние силы однозначно не позволят зарыть тему «сталинских преступлений» в землю. Слишком много поставлено на кон теми, кто сделал Россию карманной. И выпускать её из этого «кармана» они явно не намерены.
(«Советская Россия», приложение «Отечественные записки» от 11 декабря 2008 года)
МЕРТВОРОДЯЩЕЕ КИНО
VII съезд кинематографистов России в очередной раз продемонстрировал обществу, что некогда
Чтобы понять, что же произошло с нашим отечественным кинематографом, придётся отмотать ленту на некоторое время назад и окунуться во времена пресловутой горбачёвской перестройки. Сделать это необходимо по нескольким причинам. Во-первых, именно тогда закладывался фундамент современного российского капитализма и его институтов, и во-вторых — в те самые годы к власти пришли руководители и идеологи, которые направляют и формируют наши взгляды и по сей день.
Как известно, бунт советской перестроечной интеллигенции начался в мае 1986 года на V съезде кинематографистов СССР. С тех пор его принято называть революционным, что, в общем-то, недалеко от истины. Однако следует учитывать, что это была революция не снизу, а сверху — то есть проводилась и управлялась с самого кремлёвского верха. А верх этот к тому времени был почти целиком и полностью под пятой так называемых либералов, которые сумели оккупировать все командные высоты на волне так называемой разрядки и в период короткого правления Ю. Андропова (это именно он вернул из Канады Александра Яковлева, который в перестройку стал одним из идеологов ЦК КПСС и дёргал закулисные ниточки того самого V съезда СК). Среди интеллигенции, особенно унавоженной либералами, была именно кинематографическая среда, в результате чего её и решено было избрать в качестве плацдарма для начала перестройки в советской идеологии. Ведь кино в СССР было одним из самых массовых пропагандистов социалистических идей — ежегодно советские кинотеатры посещало порядка 3,5–4 миллиардов человек. Колоссальная цифра, особенно на фоне сегодняшних жалких 10–15 миллионов.
Итак, V съезд произвёл революцию. И не столько тем, что сместил с командных высот корифеев, сколько выбором направления: с него началось движение в сторону высвобождения одной из ведущих отраслей из-под плотной опеки государства (затем к этому процессу подключатся и другие отрасли). Многие либералы до сих пор уверены, что этот путь был выстрадан ими в многолетних баталиях с жёсткой советской цензурой: дескать, она так их душила, что в конце концов захотелось настоящей свободы. В этом выводе была своя доля правды. Однако полная правда заключалась в том, что этот порыв многих либералов был ловко использован теми, кто хотел не просто освободить кинематограф от жёсткого диктата государства, а с помощью этой свободы, направленной в определённое русло, вообще разрушить страну. При этом активную помощь им оказывали их заокеанские «друзья».
Отметим, что точно такая же попытка разрушения идеологических основ Советского государства была предпринята в первой половине 60-х (если быть точным: после XXII съезда КПСС в октябре 1961 года) на волне хрущёвских разоблачений культа личности Сталина. Именно тогда Запад предпринял мощную пропагандистскую атаку на СССР: началась широкомасштабная заброска антисталинской литературы на нашу территорию, а «вражьи радиоголоса» значительно увеличили количество часов своих передач, посвящённых культу личности Сталина. В самом СССР «руку помощи» Западу протянула творческая интеллигенция из числа либеральной. Те же киношники, к примеру, буквально с цепи сорвались, пытаясь протащить на экраны тему культа личности. Только в 1963–1965 годах на всех киностудиях страны были готовы к запуску несколько десятков художественных и документальных фильмов, разоблачающих сталинизм. И только смещение Хрущёва в октябре 64-го и приход к власти Брежнева остановили этот поистине «девятый вал» разоблачений, который затевался не ради поисков справедливости, а исключительно для того, чтобы сначала представить первое в мире государство рабочих и крестьян страной, для которой два десятилетия спустя президент США Рональд Рейган нашёл весьма недвусмысленное определение — «империя зла», а потом и «реформировать» её под чутким руководством всё тех же западных «друзей».
Однако то, что не удалось сделать советским либералам в 60-х, было претворено в жизнь два десятилетия спустя — в горбачёвскую перестройку. И одну из решающих ролей в этом процессе сыграли именно кинематографисты-либералы: климовы, смирновы, чухраи, рязановы, плаховы, быковы, панфиловы, соловьёвы, тодоровские, гусманы и т.д. Как видим, большинство этих фамилий до сих пор у всех на слуху, что ясно указывает на то, что киношная отрасль по-прежнему в руках горбачёвских перестройщиков. И во многом беды её проистекают отсюда — от того что болезнь лечат те же доктора, что некогда уже довели одного больного до гробовой доски. Причём довели, основываясь целиком на подложном диагнозе.
Тот же V съезд констатировал якобы тяжелейшую болезнь советского кинематографа. Дескать, и технически он сильно износился, и идеи пропагандирует устаревшие, и цензура в нём свирепствует, и… Короче, много чего ещё нехорошего выискали господа перестройщики у «больного». На самом деле большинство из этих болячек были бессовестным образом гипертрофированы и представлены в самом ужасающем виде. Для чего? Чтобы нагнать на людей побольше страху и сделать перестройку в киноотрасли необратимой. К тому моменту советский кинематограф хоть и был болен, однако болезнь эта не была столь страшной, а тем более смертельной. Для того чтобы больной встал на ноги, требовались грамотные доктора, которые смогли бы с помощью нужных лекарств и правильных методов лечения поставить его на ноги. Но они поступили как истинные костоломы. Впрочем, всё было закономерно, если и «лечение» целой страны было доверено такому же костолому — Михаилу Горбачёву.
Перестройка нужна была стране как воздух, но во главе её встал антикоммунист, который расставил на ключевых постах (в том числе и в кинематографии) подобных себе людей. Если бы вместо Горбачёва к власти пришёл Григорий Романов, а вместо Элема Климова СК возглавил, к примеру, Сергей Бондарчук, то скорее всего не рухнула бы советская власть, а с нею и её кинематограф. Однако в том-то и состояла задача Горбачёвых и Климовых, чтобы произошло именно обрушение и страны, и её киноотрасли. Слишком сильно эти люди ненавидели советскую власть, чтобы протягивать ей руку помощи. Об этом много позже (во время выступления на семинаре Американского университета в Турции в 1999 году) заявит сам Горбачёв: «Целью всей моей жизни было уничтожение коммунизма… Именно для достижения этой цели я использовал своё положение в партии и стране. Когда я лично познакомился с Западом, я понял, что не могу отступать от поставленной цели…»
С приходом либералов к руководству советским кинематографом он был насильственным образом отлучён от тех истоков, в которых он долгие годы черпал свои силы. Речь идёт об идеях социальной справедливости, гуманизма, любви и интернационализма. В итоге место прежнего кинематографа занял сугубо коммерческий (тогда он назывался «кооперативным»), который стал фактическим прародителем сегодняшнего российского кинематографа — антигуманного, бездуховного, аморального. В народе он получил точное наименование «чернушного». С помощью этого кинематографа горбачёвско-ельцинской команде стало легче «разделять и властвовать»: стравливать народы друг с другом, затевать войны, наконец, грабить собственное население — и всё под демократическими лозунгами.
Между тем уже в середине 90-х российский кинематограф был фактически отброшен на обочину общественной жизни (как и вся российская культура), превратившись из некогда массового вида искусства в маргинальный. Объяснялся сей факт просто: «чернушное» кино было побеждено более счастливым собратом — телевидением, причём тоже «чернушным». Именно его отныне стали опекать ельцинисты, буквально осыпая золотым дождём (посредством своих олигархических наймитов, поставленных во главе главных телеканалов). Впрочем, киношная элита тоже внакладе не осталась: власти сквозь пальцы смотрели на то, как бывшие «кооперативщики», превратившись теперь в кинобизнесменов, мухлюют с бюджетами своих картин, обворовывая государство на весьма внушительные суммы. Но это была типичная картина для ельцинской России: родное отечество безнаказанно грабила практически вся его элита — начиная от политиков и заканчивая поп-рок-звёздами, кинобоссами и т.д. Таким образом новая власть сторицей платила всем тем, кто помог ей прийти к руководству страной в 91-м.