Почему нет в жизни счастья
Шрифт:
– Господи, что же делать! – с отчаянием воскликнула Ксения.
– Я думаю, выход только один. Пойти и напиться, – флегматично предложила Фурия.
– Я не считаю, что это выход, но хоть что-то… Тем более что мне уже дней шесть хочется напиться. А во сколько истекает срок? – Ксения не могла припомнить, чтобы она была когда-нибудь так беспомощна и растеряна.
– В двадцать два ноль-ноль.
Ксения и Фурия вернулись в большую гостиную, где нервно вышагивал Ангел и тихо сидел Василий.
– Ксения, я вас оставлю ненадолго. Думаю, вам надо объясниться с друзьями. Я вернусь
– Ксюш, хоть какая-нибудь надежда есть? – спросил Василий.
– Все еще хуже, чем мы думали.
И Ксения рассказала друзьям обо всем, что обсуждала с чарой. Ангел был в отчаянии. Василий стал бледно-зеленым и присоединился к Ангелу в хождении по комнате. Через несколько минут появилась мадам Фурия. Перед собой она толкала столик на колесиках с напитками и закусками. Василий и Ксения помогли Фурии накрыть журнальный столик. Действовали все молча. Сели за столик с двух сторон. Ксения с Василием, напротив Ангел с Фурией. Пили тоже молча. Начали с коньяка. Выпивая очередную рюмку, закусывали и расходились кто подышать, кто умыться, кто подумать о своем. Общее ощущение безысходности давило тяжелым прессом. Все четверо в буквальном смысле слова ходили, пригнув головы от этого давления. Когда Ксения уже перестала искать выход из сложившейся ситуации, было около трех часов дня. Она подняла голову и осмотрелась вокруг. Создавалось впечатление, будто ничего не изменилось. Они все так же сидели за столиком, Ангел разливал коньяк, а они его регулярно пили. Желанное чувство опьянения так и не приходило.
– Надо выпить водки, – хриплым голосом сказала Ксения.
Ангел посмотрел на нее, молча выпил коньяк из всех четырех бокалов, в которые только что его налил, и тут же налил в них водки.
– Думаешь, водка скорее заберет? – спросил Василий.
– Надеюсь, – прошептала Ксения и глотнула водки из коньячного бокала. Это было неудобно и невкусно. Но ей было все равно.
Когда часы пробили шесть часов вечера, картина была все та же. Фурия, Ангел, Ксения и Василий так же упорно сидели за столиком и пили. Закуска давно уже закончилась, но это уже мало кого волновало. Ужас был в том, что цель так и не была достигнута.
– У меня есть чача. Родственник из Тбилиси привез пятилитровую бутыль. Может, поможет? – устала спросила Фурия.
– Тащи, – кивнула головой Ксения.
Фурия с Ангелом ушли за бутылкой.
– Ксень, может, мне стоило с ней сходить? Представляешь, каково Ану с ней общаться?
– А они и не общаются – они стараются пережить каждый свое горе. И, находясь рядом друг с другом, обостряют эту боль в себе сознательно. Иногда так бывает. Когда нам очень больно, мы стараемся причинить себе еще большую боль, чтобы именно та, которая болит сейчас, хоть на минуту притупилась.
– Боже, я люблю Ана, но я не знаю, кого мне больше жаль! Знать, что ты должна принести в жертву трех молодых и здоровых амуров, чтобы из-за тебя не погибли миллионы… Являться причиной чьей-то смерти, что может быть ужаснее.
Они снова замолчали. Через несколько минут вернулись Ангел с Фурией. Они несли с собой чачу в пятилитровой бутылке из толстого, но прозрачного стекла. Пили чачу все из тех же коньячных бокалов. Часы пробили девять вечера. Все продолжали молчать и пить. Ангел повернул голову к Фурии.
– А ты можешь вместо Рафика убить меня? – с надеждой в голосе спросил он.
– Нет, – с тоской ответила Фурия.
– А если я тебя убью, это поможет?
– К сожалению, нет. Ты слышал, что бывает, когда чар умирает неестественным образом?
– Нет.
– Неудивительно. Такого на Земле еще не было. Минимум, Земля сойдет со своей орбиты. А максимум, я думаю, тебе даже объяснять не надо.
– Ясно. Не знаю почему, но я тебе верю.
– Мне все равно.
Тишина вновь воцарилась в комнате. Чачи было уже выпито больше половины, но рассудок все еще бодрствовал. Часы блямкнули один раз, отбивая половину десятого. Ангел и Фурия повернулись друг к другу. В глазах у обоих стояли непролитые слезы. Они отчаянно пытались найти ответ на мучивший их вопрос в глазах друг друга. Но Ангел тонул в озерах боли Фурии, а Фурия увязала во мраке, царившем в черных глазах Ангела. Каким-то непостижимым образом они чувствовали боль друг друга, и от этого она становилась еще сильнее.
– Поцелуй меня, – тихо прошептала Фурия.
Ксения с Василием как завороженные смотрели, как медленно, не отрывая глаз, Ангел и Фурия склоняют головы и тянутся друг к другу. В ту секунду, когда их губы встретились, из глаз обоих полились слезы. Только из глаз Фурии текли кроваво-красные ручейки, а из глаз Ангела – черные.
– Ах ты дрянь! – раздался у Ксении за спиной гневный звенящий голос. Ксения обернулась и увидела мужчину неземной красоты. В прямом смысле этого слова. Это был чар и, судя по всему, муж Фурии.
– Я тебя убью! Я две недели под расстрелом, а она тут с плебеями шуры-муры заводит!
– Пошел вон, – устало произнесла Фурия.
– Седьмая звезда тьмы, да ты пьяна! – Муж Фурии заводился все больше. – Теперь я тебя точно убью!
– Ошибаетесь, – произнес Ангел и попытался встать. На удивление, именно в этот момент опьянение достигло мозга и встать Ан не смог. – Это я вас убью. Если кто-то сегодня умрет, то это будет не Фурия. – Ангел достал из куртки свой револьвер, прицелился и выстрелил три раза прямо в сердце чару. Он был пьян, но меток. Василий схватил Ксению и свалился с ней на пол, прикрывая ее своим телом. Ангел сел на место, налил полный бокал чачи и выпил, а Фурия с диким воплем бросилась купавшему на пол мужу. От крика Фурии у Ксении сперва заложило уши, затем закружилось голова, после чего она потеряла сознание.
ГЛАВА 7
А на седьмой Господь велел отдыхать
– Где я? – не открывая глаз, спросила Ксения.
– Наконец-то! – послышался хриплый голос Василия. – Мы все еще дома у Фурии. Но уже утро.
– У Фурии? О боже! – Ксения резко приняла вертикальное положение и поняла, что совершила ошибку. Такого похмелья Ксения у себя раньше не наблюдала. – Вася, пи-и-ить…
Через минуту Ксения пила что-то кисломолочное, исключительно противное, но очень освежающее.