Почему одни страны богатые, а другие бедные. Происхождение власти, процветания и нищеты
Шрифт:
Хотя железная дорога в южном направлении была изначально задумана англичанами для облегчения управления в Сьерра-Леоне, к 1967 году она имела уже чисто экономическое значение, так как по ней транспортировались главные экспортные товары страны: кофе, какао и алмазы. Выращиванием кофе и какао занимались фермеры менде, и железная дорога была для Менделенда настоящим окном в мир. В 1967 году провинция голосовала преимущественно за Альберта Маргаи.
Стивенс был гораздо более заинтересован в сохранении собственной власти, чем в поддержке экспорта из Менделенда. Его соображения были просты: все, что хорошо для менде, хорошо и для НПСЛ. А значит, плохо для него самого. Поэтому Стивенс разобрал железнодорожную линию, ведущую в Менделенд, а затем продал разобранные пути и подвижной состав, чтобы ничего нельзя было повернуть вспять. И сегодня, когда вы едете на машине из Фритауна на восток, вы проезжаете мимо разоренных железнодорожных станций Гастингс
Стратегия Стивенса на первый взгляд противоположна стратегии британских колониальных властей. Но на самом деле можно констатировать явную преемственность от британского колониального правления к режиму Стивенса, и эта преемственность хорошо иллюстрирует логику порочного круга. Стивенс управлял Сьерра-Леоне, отбирая ресурсы у населения и используя для этого методы, схожие с методами британских колониалистов. Стивенсу удалось остаться у власти до 1987 года, но не потому, что он переизбирался на всенародных выборах, а потому, что еще в 1967-м он установил жестокую диктатуру, убив или запугав политических оппонентов, по большей части членов НПСЛ. В 1971 году Стивенс провозгласил себя президентом, а после 1978 года в Сьерра-Леоне осталась только одна партия — стивенсовская ПОК. Диктатор успешно прибрал к рукам все рычаги власти в стране, пусть и ценой обнищания большей части внутренних областей.
В течение колониального периода англичане использовали в Сьерра-Леоне систему непрямого правления, как они это делали и в большинстве других африканских колоний. Основой этой системы были верховные вожди, собиравшие налоги, вершившие правосудие и поддерживавшие порядок на вверенных им территориях. С фермерами, выращивавшими кофе и какао, британцы вели дела не с каждым по отдельности, а заставляя их продавать всю свою продукцию через управление по сбыту (marketing board) — структуру, специально учрежденную колониальной администрацией якобы для облегчения жизни фермеров. Закупочные цены на сельскохозяйственную продукцию менялись год от года в широком диапазоне. Цены на какао сегодня могли быть весьма высокими, а в будущем году резко упасть. В зависимости от этого менялись и доходы фермеров. Один из аргументов в пользу управлений по сбыту было то, что именно эти организации (а не сами фермеры) возьмут на себя задачу сгладить колебания цен. Когда мировые цены были высокими, управление платило фермерам Сьерра-Леоне чуть меньше, а когда цены падали — наоборот. В принципе, это кажется неплохой идеей, однако в реальности все обстояло иначе.
Управление по сбыту в Сьерра-Леоне было учреждено в 1949 году. Конечно же, такое учреждение нуждалось в финансировании для своей деятельности. Самым естественным путем получения необходимых средств казалось следующее: управление платило фермерам чуть меньше, чем они теоретически могли бы получить — и в хорошие, и в плохие годы, а сэкономленные таким образом деньги можно было потратить на текущие административные расходы учреждения. Однако очень скоро это «чуть меньше» превратилось в «сильно меньше»: колониальные власти использовали управление по сбыту фактически как инструмент обложения фермеров тяжелым налогом.
Многие сторонники независимости стран Черной Африки считали, что наиболее порочные способы колониального управления уйдут в прошлое в момент обретения независимости, в частности, закончится практика выкачивания дополнительного налога у фермеров с помощью управлений по сбыту. Однако этого не случилось. На деле эта практика лишь ужесточилась. К середине 1960-х годов производители пальмового масла получали от управлений по сбыту лишь 56 % от мировой цены на свою продукцию, производители какао — 48 %, кофе — 49 %. К тому времени, как Стивенс покинул свой пост, согласившись допустить в президентское кресло назначенного им самим преемника Джозефа Момо, эти числа понизились уже до 37, 19 и 27 % соответственно. Но даже это было лучше, чем в некоторые годы правления Стивенса, когда выплаты падали до 10 % — иными словами, 90 % возможного дохода фермера забирало себе правительство. Причем эти деньги не шли на общественные нужды, такие как постройка дорог или система образования, а обогащали самого диктатора и его приближенных, а также позволяли ему покупать политическую поддержку.
Частью политики непрямого правления было то, что англичане присваивали титул верховного вождя пожизненно. Чтобы получить этот титул (и соответствующую должность), надо было прежде всего принадлежать к одному из общепризнанных «правящих домов» (ruling houses). Список этих правящих домов в различных областях страны с течением времени менялся, но, как правило, в него входили семьи тех вождей и их приближенных, которые в конце XIX века заключили договоры с англичанами. Должность верховного вождя была выборной, однако это не были демократические выборы: решение о кандидатах принимал орган под названием Племенное управление (Tribal Authority), в который входили младшие деревенские вожди или те, кто был назначен верховными вождями, старшими деревенскими вождями или британской администрацией.
Можно было бы ожидать, что уж такой-то типично колониальный институт будет немедленно упразднен или по крайней мере реформирован, когда страна обретет независимость. Но, как и в случае с управлениями по сбыту, этого не случилось — племенные советы по-прежнему существуют, и сегодня верховные вожди все еще имеют полномочия по сбору налогов (это уже не «налог на хижины», но его близкий аналог, подушный налог). В 2005 году Племенной совет Сандора избрал нового верховного вождя. Шансы имели только кандидаты из правящего дома Фасулуку — единственного правящего дома в регионе. Верховным вождем стал Шеку Фасулуку, прапраправнук царя Сулуку.
Изучение методов работы управлений по сбыту и особенностей традиционного землевладения помогает понять, почему продуктивность сельского хозяйства в Сьерра-Леоне и в большей части других стран Черной Африки столь низкая. Политолог Роберт Бейтс в 1980-е годы попытался разобраться, почему сельское хозяйство в Африке столь неэффективно, хотя согласно хрестоматийной экономической теории оно должно бы стать здесь самым динамичным сектором экономики. Бейтс понял, что дело не в географии и не в тех факторах, которые были рассмотрены в главе 2 и согласно которым продуктивность сельскохозяйственного производства должна быть низкой по самой его природе. Причина, скорее всего, заключалась в том, что ценовая политика управлений лишала фермеров любых стимулов, которые могли бы побудить их инвестировать в производство, использовать удобрения или хотя бы бережно относиться к земле.
Причина, по которой управления по сбыту совершенно не принимали во внимание интересы сельских жителей, проста: эти интересы не были защищены никакой политической силой. Ценовая политика управлений была производным более фундаментальных местных политических факторов, которые делали право собственности ненадежным и уничтожали любые стимулы для инвестиций. Дело в том, что в Сьерра-Леоне верховные вожди не только обеспечивают законность и порядок, не только выносят судебные решения и собирают налоги — они еще являются так называемыми «хранителями земли». Хотя семьи, кланы и династии имеют право использовать свою землю и освященное традицией право собственности на нее, в конечном счете именно за вождем остается последнее слово в том, кто будет обрабатывать тот или иной участок. Ваше право собственности на землю защищено, только если у вас есть связи с вождем — например, вы происходите из того же правящего дома. Землю нельзя продать, купать, заложить, и если вы не родились в этом же самом округе, то вам не разрешат выращивать многолетние культуры, такие как кофе, какао или кокосы, из-за опасений, что со временем это позволит вам де-факто получить право собственности на землю.
Отличие экстрактивных институтов, которые развивались под властью англичан в Сьерра-Леоне, от инклюзивных институтов, возникших в других британских колониях, например в Австралии, лучше всего видно при сравнении способов использования минеральных ресурсов. Алмазы были найдены в Коно (на востоке Сьерра-Леоне) в январе 1930 года. Это были аллювиальные речные россыпи, то есть их разработка не требовала глубоких шахт, первоначально алмазы просто намывали на речных отмелях. Некоторые социологи называют подобные камни «демократическими алмазами», потому что такой способ добычи допускает участие множества людей, а это создает потенциально инклюзивные возможности. Но не в Сьерра-Леоне. Полностью игнорируя демократическую природу поиска алмазов, британское правительство создало монополию Sierra Leone Selection Trust, чье действие распространялось на весь протекторат, и передало ее в управление компании De Beers, огромной южноафриканской алмазодобывающей корпорации. В 1936 году De Beers также получила право сформировать так называемые Силы по охране алмазов (Diamond Protection Force) — частную армию, которая через какое-то время превзошла по численности британские колониальные части в Сьерра-Леоне.