Почерк зверя
Шрифт:
— Бельвегор, вы знаете, в чем обвиняется де Вайл? — жестко спросил он.
— Да. В измене короне.
— И вы думаете, что я пощажу преступника, предавшего Империю и меня, только из уважения к вашему таланту?
— Нет. Я ничего не думаю по этому поводу. Я просто умоляю вас сохранить ему жизнь, — тихо вымолвил Ким, пуская взгляд. — Кроме того, я достаточно хорошо знаю Вегу, чтобы быть уверенным в том, что он не мог предать вас и Империю.
— Мне жаль вас расстраивать, но вы совершенно не знаете своего друга, — неожиданно мягко проговорил Император, подходя ближе. — Встаньте. Я покажу вам его истинное лицо. А пока — налейте нам обоим вина, — он кивнул на столик, на котором стояла бутыль и два бокала.
Ким послушно поднялся, и наполнил бокалы вином. Лаарен, опустившийся в стоящее за столом кресло, кивнул ему на стул, эльф сел, поставив бокал перед собеседником.
— Читайте, — Император протянул ему папку.
В основном, это были отчеты кардинала Алары, главы Двенадцатого департамента, отвечающего за все вопросы, связанные с религией. Анализ крови… Анализ действий… Анализ магических записей… Анализ ауры… Протокол допроса… Еще два десятка протоколов допросов…
Вердикт везде был один и тот же — существо, выдающее себя за виконта де Вайла, следователя Тринадцатого департамента, являлось демоном и пришельцем из иного мира. Рекомендуемые меры к уничтожению — обезглавливание с последующим сожжением. Публичное аутодафе не рекомендуется в связи с резко негативным отношением населения к не так давно угасшему пламени Инквизиции. По той же причине не рекомендуется оглашение истинной причины приговора.
Читая протоколы допросов, Киммерион не мог избавиться от ощущения, что здесь что-то не так. Не мог Вега так отвечать, не мог так строить фразы…
— Это подлог, мой Император, — дочитав, проговорил эльф. — По крайней мере — протоколы допросов. Я могу не знать "истинного лица" моего друга, но уж его-то манеру речи я знаю прекрасно.
— Это серьезное обвинение, Бельвегор, — усмехнулся Лаарен.
— Киммерион, мой Император. Мое имя — Киммерион ан Илленмиль, — неожиданно для себя поправил его вампир.
— Киммерион ан Илленмиль? Я это где-то слышал… и тоже в связи с де Вайлом.
— Площадь Пяти Эшафотов. Похищение прямо с места казни двоих осужденных за нападение на сына герцога фон Ларда, — глядя Лаарену в глаза, начал Ким. — Меня приговорили к сожжению, как нелюдя. Вега спас меня от смерти, рискуя собственной жизнью.
— Кардинал Алара в своем докладе не исключает возможности, что до определенного момента де Вайл действительно был если и не человеком, то, по крайней мере, не демоном. Подмена могла произойти позже, — возразил тот. — Я понимаю ваше нежелание верить в то, что ваш друг оказался демоном, но… знакомьтесь еще с этим докладом.
Безуспешно пытаясь скрыть дрожь в пальцах, Ким взял из рук Императора еще несколько листов, исписанных мелким эльфийским почерком.
В этом докладе, написанном от лица некоего "непосредственного участника событий", рассказывалась история происходившего за последний месяц в Лиге Теней. И чем дольше вампир читал доклад, тем сильнее становилось его возмущение.
"Непосредственный участник событий" рассказывал о том, была подло и коварно уничтожена Лига Теней, и ее глава Вилейан — эльф, который всей душой желал сотрудничества с Империей, так как видел в этой стране будущее мира. По версии «участника», Вега прикинулся другом Лиги и верным подданным Императора, и, выждав момент, подло нанес Вилейану удар в спину, а его соратники, который де Вайл предоставил сфабрикованные доказательства того, что Вилейан не имел права быть Идущим в Тенях, тем временем вырезали преданных Лиге эльфов. После того, как остатки Лиги оказались полностью во власти предателя Веги, он передал ее своей любовнице, Алиссаре Янатари. После он планировал с помощью своей ставленницы использовать Лигу против Императора, свергнуть его, и занять трон.
Подписи под докладом не было.
Глава XX — Решение
Сердце колотилось с такой силой, что, казалось, готово было проломить ребра и выпрыгнуть из груди. Глаза заливал едкий пот, мышцы болели так, что каждый шаг казался страшной мукой. Голова кружилась, дыхания отчаянно не хватало…
Талеанис упал на колени у ручья, шумно дыша. Потянулся вперед, зачерпнул ладонями холодную воду, плеснул в лицо, и медленно перевалился на спину, пытаясь отдышаться. Сумасшедший забег от деревни к дальней кромке леса, мимо полей, и дальше, вдоль ручья уже через сам лес, не принес успокоения — вымотав себя до состояния, в котором он уже почти не мог двигаться, полуэльф, тем не менее, сохранил ясность мышления.
Он медленно поднял руку, и в сотый раз посмотрел на кольцо Маар-си, которое носил, не снимая. На широкий ободок перстня, на продолговатый камень, украшающий его… точнее, на то, что от него осталось.
Это случилось во время суда, когда Арна пела. Была ли тому виной ее странная магия, или же это было простым совпадением — но на последних строчках песни руку Мантикоры ожгло болью, а камень в момент покрылся трещинами, и осыпался на землю бесполезной крошкой.
Теперь у него не было никакой связи с париасцем — а ведь тот вполне мог расценить произошедшее, как решение Талеаниса прекратить их «сотрудничество»! О том, что тогда будет с Лианной, он не хотел даже думать…
Прикрыв глаза, полуэльф восстановил в памяти каждый разговор с Маар-си, начиная с их приезда в графство. Тогда помощник Левиафана вежливо посоветовал ему объехать земли де Карнэ десятой дорогой… но Мантикора уже был в той деревне. В следующий раз он попытался поговорить с париасцем через два дня — но тот был явно чем-то занят, и сразу же велел связаться с ним через неделю. Талеанис так и сделал — это было через несколько дней после смерти Птицы, и окончательной победы Эстиса. Ох, как же Маар-си был тогда зол! Полуэльф впервые услышал, как он повышает голос — да что там, париасец почти кричал на него! Но Мантикора честно прикинулся, что он в отряде не решет ничего, а Арна настояла на том, чтобы ехать через графство, и вообще — он ничего не знает, его задача — следовать за Арной, и он ее выполняет. К его удивлению, Маар-си достаточно быстро успокоился, и велел связаться с ним, как только Арна придет в себя, или когда станет известно о дальнейших планах. На осторожное замечание о том, что Арна может в себя и не придти, париасец вкрадчиво поинтересовался, не планирует ли сам Талеанис приложить к этому руку, и, пока возмущенный до глубины души полуэльф пытался подобрать слова для достойного ответа, оборвал связь.
О том, что Танаа очнулась, Мантикора и вправду доложил, правда, через десять дней после того, как это произошло. Маар-си на новость отреагировал на удивление спокойно, и сказал, что он пока что занят, и что в следующий раз он будет ждать связи, когда отряд определится со своими дальнейшими планами.
А сегодня кольцо разбилось. И теперь связаться с париасцем не было никакой возможности. И Лианна…
Талеанис тихо застонал. Лианна…
— Что мне теперь делать, Дианари? — тихо спросил он в пространство, сжимая в ладони символ богини.
Разумеется, ответа не последовало.
Полуэльф медленно поднялся на ноги, и привычно прислушался к почти постоянно звучащему в голове на грани слышимости металлическому голосу.
Иди, и верни себе меч! Ты должен вернуть меч, ты его хранитель, ты должен передать его достойному. Иди и верни!..
Он тряхнул волосами, отгоняя навязчивые, повторяющиеся слова. К счастью, защита, поставленная Арной, держалась, и Мантикора больше не терял контроля над собой, но приятного, тем не менее, было крайне мало.