Почетная гвардия
Шрифт:
— …не вздумай просто вставать и уходить, когда тебе заблагорассудится! Во имя Императора! Ты ранен! И не поправишься, если будешь такое вытворять!
В ответ послышалось невнятное бормотание.
— Нет, я не успокоюсь! Здоровье раненых полка — это моя ответственность! Моя! Ты никогда не нарушаешь приказов Гаунта! Фес, почему ты думаешь, что можешь нарушать мои?
Майло вошел в кабинет. На кушетке лицом к двери сидел Корбек, и его глаза удивленно расширились, когда он увидел Майло. Дорден, которого буквально трясло от ярости, стоял напротив полковника
— Майло?
— Что случилось? — подскочил Корбек. — Что-то с почетной гвардией? Фес, что произошло?
— Прошлой ночью на дороге мы попали в засаду. У нас несколько раненых, некоторые пострадали достаточно сильно, и хирург Курт решила отправить их сюда. Комиссар Харк выбрал меня в качестве их охраны. Мы прибыли на рассвете.
— Ты собираешься возвращаться?
Майло покачал головой.
— Я не должен теперь быть с ними, полковник. Мне приказано присоединиться к эвакуации, раз уж я здесь.
— Как у них дела? Я имею в виду, после засады.
— Не так плохо. Они уже должны были выехать из Мукрета.
— Многих мы потеряли в атаке? — мягко спросил Дорден. Казалось, его гнев остыл.
— Сорок три погибших, пятнадцать из них — Призраки. Шесть Призраков среди раненых, которых я привез сюда.
— Майло, похоже, что атака была плохо продуманной.
— Зато быстрой и отвратительной.
— Ты можешь мне показать на карте, где это случилось? — промолвил Корбек.
— Зачем? — рявкнул Дорден. — Я уже сказал тебе, что ты никуда не пойдешь, кроме как на посадочную площадку этим вечером. Забудь обо всем, Кольм. Я серьезно. Я ответственен за все это. Фес, Льюго снимет мне голову. Забудь!
Воцарилось долгое молчание.
— Забыть… что? — осмелился спросить Майло.
— Не провоцируй его! — рявкнул Дорден.
— Док, мальчик просто спросил… — рискнул вставить Корбек.
— Ты хочешь знать, Майло? Правда, хочешь? — Дорден вновь кипел от ярости. — У нашего обожаемого полковника тут возникла одна идейка… Нет, позволь мне начать с самого начала. Наш обожаемый полковник тут решает, что лучше меня разбирается в ранениях, и потому этим утром вопреки моему приказу встает с постели! И идет гулять по этому фесову городу! Мы даже не знаем, где он шлялся! Затем он объявляется, словно все прекрасно, и говорит мне, что подумывает отправиться в горы!
— В горы?
— Именно! Ему втемяшилось в голову, что он должен сделать что-то важное! Что-то, что Гаунт со всей техникой и тремя сотнями солдат без его помощи не сможет сделать!
— Если уж честно, док, я не совсем это сказал…
Дорден был слишком занят, выливая гневный поток на опешившего Майло.
— Он хочет нарушить приказы! Мои приказы. Приказы лорда-генерала. И, если уж на то пошло, приказы самого Гаунта! Он собирается послать все планы по эвакуации к фесу и отправиться в Священные Холмы вслед за Гаунтом. В одиночку! Потому что у него, видите ли, предчувствие!
— Не в одиночку, — шепотом пробормотал Корбек.
— Ох, даже не говори мне! Ты склонил еще каких-нибудь глупцов идти за тобой? Кого именно? Кого, полковник? Я прикажу приковать их к их фесовым койкам!
— Тогда я тебе не скажу! — воскликнул Корбек.
— П-предчувствие? — заикнулся Майло.
— Ага, — кивнул Корбек. — Одно из моих предчувствий…
— Избавь меня от этого! Знаменитое чутье полковника Корбека…
Корбек резко подскочил к Дордену, и на мгновение Майло испугался, что полковник сейчас ударит дока. И еще больше испугался, что док в долгу не останется.
— Когда это мои тактические предчувствия нас подводили, а? Фес возьми, когда?
Дорден отвел взгляд.
— Никогда! И сейчас — это не предчувствие. Не совсем. Оно больше всех предчувствий. Оно больше похоже на ощущение…
— Ну, тогда все отлично! Это ж ощущение! — саркастично вставил Дорден.
— Это больше похоже на зов, — произнес Корбек. — Самый громкий и сильный зов, какой я когда-либо в жизни слышал! Он толкает меня, требует! Как… Я должен что-то сделать, что-то самое важное в жизни.
Дорден фыркнул. Последовала долгая, болезненно мрачная пауза.
— Кольм… моя работа — заботиться о людях. Более того, я получаю от этого удовольствие. Мне не нужны приказы, — Дорден сел за стол и переложил пачку бумаги, не встречаясь глазами с собеседниками. — Я пошел в Старый Город с Колеа — нарушив при этом приказы — потому что думал, что мы могли вернуться живыми.
— И ты сделал это, док. И фес знает, что я обязан жизнью тебе и ребятам.
Дорден кивнул.
— Но я не поощрял это. Ты и все, с кем ты мог говорить — все вы должны быть в пункте сбора для эвакуации в шесть вечера. Без исключений. Это приказ из ставки самого лорда-генерала. Все, кто не подчинится, все отсутствующие… будут считаться дезертирами. Со всеми вытекающими.
Он взглянул на Корбека.
— Не надо так со мной, Кольм.
— Не буду. Они тебя спросят, но ты ничего не знаешь. Я был бы рад, если бы ты пошел со мной, док, правда. Но я не прошу тебя об этом. Понимаю, что для тебя это невозможно. Но в своих ощущениях я не ошибаюсь…
— Корбек, пожалуйста…
— Последние несколько ночей мне снится отец. Но это не воспоминание. Это действительно он, и он хочет мне передать послание.
— Какого рода послание?
— Он говорит только одно, снова и снова. Он в своей мастерской, в графстве Прайз, работает. Я вхожу, и он смотрит на меня и говорит «мученик Саббат». Вот и все.
— Я знаю, что будет дальше, — сказал Дорден. — Чувствую это, причем очень четко. Мы оба знаем, что это последняя кампания Гаунта. Льюго держит его за горло. И это значит, что Призракам конец. Мы все хотим в этот последний раз быть рядом с Гаунтом. Почетная гвардия, последний долг. Чувствуем, что неправильно было бы это пропустить. Мы хотим сделать что-нибудь… придумать любой повод… чтобы попасть туда и быть рядом. Даже подсознательно наши умы пытаются изобрести способы, чтобы осуществить желаемое.