Почетный академик Сталин и академик Марр
Шрифт:
В несуществующей точке Мирового Исторического Пространства нежданно-негаданно сошлись четверо. Люди как люди, но один притопал своими стопами из XI века, другие же были из веков помоложе. Пришел то он аж из XI века христианской эры, да в лаптях, и одет был в новгородскую домотканую рубаху. Другой быстро ли, медленно ли, но все же скорее быстро, чем медленно прибыл точно в срок из того места, где все еще помнили русский диалект всемирового языка. Не исключено, что он появился из XXXI века, но достоверных сведений на этот счет нет. Двое других вообще ниоткуда не прибыли, а жили себе в начале XXI века, но один говорил только по-русски, а другой басовито выпевал слова исключительно на японском языке.
Страшно им не было, но и веселиться причин не находилось, поскольку чувствовали они себя не столько людьми, сколько «носителями языка». Так называли их некоторые лингвисты и почти все космополиты, которые
Люди есть люди, и если нет повода для драки (а чего делить-то, раз у путников не было в наличии даже общего времени и пространства?), они попытались найти хотя бы общий язык. Перво-наперво натянуто улыбнулись (знамо дело, заулыбаешься тут!), потом подняли обе руки вверх с открытыми ладонями, мол — безоружны (новгородец подал пример, остальные даже не догадались, зачем это?), и разом заговорили. Конечно, никто никого не понял. Помолчали, в задумчивости озираясь на все четыре стороны света. Первым опомнился японец (всем известно, что японоязычные смекалисты и всегда вежливо улыбаются), подхватил валявшуюся на дороге палочку для японской еды (откуда взялась?) и на чистейшей звездной пыли нарисовал, как мог, карту Европы, поставил точку на том месте, где обычно указывается город Париж. От него провел стрелку к Москве, а внизу изобразил автомобиль. Автомобиль, конечно, был похож на все японские автомобили, лучше которых, как хорошо было известно в России XXI века, во всем мире не было. Поэтому мудрое российское правительство запретило их ввозить, — вот когда станут хуже наших, то милости просим {26}.
Русскоязычный гражданин из XXI века, то есть (современник японца) сразу все понял: мол, приехал тот на своем праворульном авто из Парижа и прямиком в Москву, и очень ему, японцу, здесь нравится. Пуще заулыбался горделивый русскоязычный, затем ткнул в то место, где была указана Москва и пальцем, запачканным тончайшей алмазной пылью (алмазы у его ног были особо ценными — чернее черного) показал на себя: а я, мол, тут, в Москве, обитаю. Так рисовали они друг перед другом разные картинки, помогали себе жестами, строили рожи, когда хотели изобразить, как им было весело или неприятно, и каждый все время что-то лопотал на своем языке. Совершенно не зная языка собеседника, они очень быстро стали понимать друг друга. Почему? — пока соображай сам.
Мужик из XI века таращился ясными очами, притоптывал новыми лаптями, которые скрипели на сверкающей звездной пыли, как на экологически чистом крепко морозном снегу, и никак не мог решить — бежать ли ему восвояси или тут вот, на месте, опустившись на колени и помолиться? Свел ли его Всевышний с ангелами небесными или черт навел на него плешивых и косых супостатов? (Это он о гражданине из XXXI века и японце, третий-то был кучеряв и почеловечней.) В речах третьего он улавливал чем-то знакомые звуки, даже слова и междометия, но и они произносились совсем не так, как их произносили в родном Великом Новгороде или в дальнем граде Киеве (бывали и там, не смотри, что лапотник). Хотя рожи у всех были разные (косоватый больше напоминал печенега или хазарина, но хлипок), одеты двое были одинаково — в портах и тонких кафтанчиках из неведомого материала скушной расцветки, а на ногах дорогие кожаные башмаки — знать ярлы, хоть и не варяги. А вот третий уж точно получеловек, куст не куст, а поверх торчит голова человечья. Пока он так размышлял, подал голос гость из будущего. Говорить-то он говорил, его было отчетливо слышно, но губы не шевелились — чудеса…
Для японца слова пришельца зазвучали примерно так же, как песня канарейки: тон был необычен, но приятен. Кроме улыбки мимика казалась японцу временами гротескной и смешной, а его одежда напоминала волну взлетающих лепестков сакуры, несущей на себе совершенно лысую голову, расовую и половую принадлежность которой определить было затруднительно. На русскоязычного собеседника голова и одежда пришельца произвели примерно такое же впечатление, но в словах и в интонации почудилось много узнаваемого, хотя общий смысл речи русскоязычный улавливал с трудом. Невесть как у пришельца из-за спины выскочил золотистый чертенок, который сноровисто стал рисовать и чертить удивительные фигуры и знаки. Фигуры сначала были совершенно непонятны всем, но во многих знаках даже японец узнал кириллицу (и новгородец распознал, грамотный был, кусок бересты с костяным писалом всегда при нем). Японец же видел их на дорожных указателях и вывесках, проезжая Украину и Россию, а еще раньше встречался с ними, бродя по Интернет. RU. Русские буквы, которых стало меньше, чем было в веке XXI (не говоря о веке XI), были узнаваемы, хотя залихватскими завитушками чем-то стали напоминать руническую или персидскую вязь.
Из всего того лопотания пришельца и текста, что золотом чертенок выжег на обширной площади, сплошь замощенной многогранными алмазными булыжниками (пыль еще раньше сдуло солнечным ветром), русский человек из XXI века понял не так уж мало. Вот что он понял, а потом пересказал мне, а я понял его так:
«Из-за жуткой перенаселенности на Земле все исконные расы и нации перемешались и стали как во времена ветхозаветного Ноя одним народом и с одним языком. Люди были вынуждены заселить естественные и искусственные спутники Солнечной системы и близлежащие галактики. Так появились новые этносы, получившие названия по месту обитания: „земляне“, „марсиане“, „юпитерианцы“, „ураниты“, „плутониты“ и даже „таукитяне“. Появление последних прозорливо предсказал рапсод ХХ века Владимир Высоцкий. („А мы по-русски называем его бардом“, — подумал про себя русскоязычный. „Ну, извини, запамятовал“, — откликнулся, не раскрывая рта, инопланетянин.) Век за веком межпланетные и межгалактические войны идут своим чередом, несмотря на то что все люди помнят о своем общем земном происхождении и говорят пусть и на разных диалектах, но диалектах одного земного языка-предка».
Из речений и письмен понятно было также то, что пришелец человек ученый, специалист по истории землян, а еще больше увлекается историей России-СССР ХХ века. («Теперь ясно, откуда у „сакуры“ знание старорусского для него языка», — промелькнуло в голове москвича. «Помолчи, — моментально откликнулся тот. — Мы давно обходимся без языка вообще. Очищенное от всяких материальных оболочек мышление, то есть чистое сознание, не нуждается ни в каком оформлении. Если я захочу, я могу, как сейчас, мыслить прямо в твоей голове. А если я позволю, то ты можешь мыслить во мне. Знал бы ты, о чем сейчас думает новгородец! Но внемли далее».) Конечно, он мог бы не устраивать этой встречи в средостении Мирового Исторического Пространства, а сразу перенестись в ХХ век. Но (и здесь пришелец, по-куриному зябко, погрузил свою яйцевидную голову в благоуханные «лепестки сакуры») он боится, что его разоблачат как этрусского или аморейского шпиона и приговорят к высшей мере социальной защиты. Его же очень интересуют идеи и истинные знания двух всекосмически известных лингвистов: академика Н.Я. Марра и почетного академика И.В.Сталина.
Перед подготовкой празднования первого тысячелетнего юбилея Всесоюзной языковедческой дискуссии 1950 года все космополиты Вселенной разделились на два лагеря — на марристов и сталинистов. Марристы утверждают, что мышление без языка возможно, а в доказательство приводят реально достигнутые успехи прямой трансляции из мозга в мозг символов и образов, то есть «очищенных от языкового материала» мыслей (так формулировал Марр). Сталинисты же утверждают, что мышление без языка есть чистейший идеализм и поповщина, «что голых мыслей не бывает» (так отчеканил сам вождь!), а марристы шельмуют истинных природных космополитов, научившись разглагольствовать с закрытым ртом, тайно используя горловые колебания и корпускулярно-волновую технику красноречивых взоров. В свою очередь марристы утверждают, что их кумир был прав, когда предсказывал появление на Земле единого языка человечества с общей культурой и единой нацией. Сталинисты же обвиняют марристов в предательстве идей космической соборности, в намерении граждан созвездий Девы и Рака во главе с венерианцами выйти в гиперпространство и установить преступное общение с антимирянами, используя тайный словарь непроизвольных жестов, аннигилирующий сокровенные и интимные мысли истинных космополитов. «Чушь, чушь и чушь!» — гудел в мозгу всех троих пришелец.
Таукитяне (самая мощная сталинистская нация, освоившая наиболее обширное и дикое созвездие) утверждают, что древнесоветский вождь, как величайший гений всех времен и народов, правильно предсказал сохранение наций и их языков вплоть до полной и окончательной победы тау-коммунизма во вселенском масштабе. Тау-коммунизм же смог пока победить только в одной отдельно взятой таукитянской державе (плутониты не в счет!). Но враг истинного космополитизма (венерианцы) будет разбит, победа будет за нами! — так заявляют навеки укорененные в родную космическую пыль таукитяне.