Почетный гость
Шрифт:
Один попросил ее что-нибудь рассказать. Не будет ли она так добра?
Пико пожала плечами и спросила:
– О чем?
– Каждая просьба вызывала у нее мгновенный приступ клаустрофобии, боязни задохнуться под лавиной памяти.
– Может быть, вас интересует какая-то конкретная планета?
– Синяя!
– тут же ответил Опера.
Синяя- это был газовый гигант, обращающийся вокруг синего солнца. Первая мысль была о Мидж, которая исчезла в темной буре южного полушария, отыскивая источник потока окиси углерода, дававшего дыхание половине планеты. Почти вся остальная планета была по сравнению с ним спокойной. Ровные ветры, сильное солнце. Рядом с местными крупными организмами человеческие города
Она рассказала о восходе солнца на Синей, вспомнила его цвета и поразительную быстроту. Вдруг она поймала себя на том, что рассказывает об одном утре, когда группа высадки была разбужена встряской. Модули были привязаны и закреплены, но они быстро наклонялись. Облако столкнулось с соседним облаком - такого люди еще не видали, - и подмывало залезть в шаттл и улететь. Если до этого дойдет.
– Видите ли, обычно облака избегают друг друга, - сообщила Пико.
– Сначала мы думали, судя по рычанию и толчкам, что они дерутся. Они производят звуки, проталкивая воздух через глотку, поры и анус. Зрелище потрясающее. Оглушительное. Место столкновения было примерно в трети километра от нашего лагеря, весь мир завертелся, а солнце поднималось, и яркий жаркий свет прорезал органическую дымку…
– Потрясающе!
– воскликнул кто-то.
– Невероятно!
– подхватил другой. Опера дотронулся до руки Пико и сказал:
– Не обращай внимания на них. Продолжай. Остальные посмотрели на Него, услышав что-то в его голосе, и рефлекторно выпрямились.
Пико стала продолжать рассказ. Тайсон был первый, кто понял, догадался и начал хохотать, не говоря ни слова. Все уже были на борту шаттла, готовые к отлету; и тут толчки прекратились и воздух заполнился множеством маленьких синих воздушных шаров. Каждый размером с детский шарик. Облака этих шаров сочились из новых пор, и другие облако ответило густым серым туманом что-то вроде бабочек. Это что-то летело за шарами, и Тайсон захохотал громче, сильнее, до всхлипов.
– Не доперли?
– спросил он.
– Эти облака просто трахаются!
Пико изобразила голос Тайсона, захлебывающиеся слова и восторг. И сама засмеялась, едва замечая вежливые смешки слушателей. Не более того. Только Опера наслаждался рассказом. Он снова коснулся ее руки и сказал:
– Это чудесно, Господи, это прекрасно! Остальные стали расходиться, даже не извиняясь. Что не так?
– Не обращай внимания, - пояснил Опера.
– Они члены одной новой секты с культом целомудрия. Целомудрие через похоть и так далее.
– Теперь он смеялся над ними.
– У них было слишком много оргий, и вот так они избывают вину, вот и все.
Пико закрыла глаза, вспоминая уже для себя сцену на Синей. Ее она отдавать не собиралась.
– Трахающиеся облака!
– повторял Опера.
– Это чудесно. И она подумала.
Он говорит чуть похоже на Тайсона. Местами. В чем-то.
Через некоторое время Пико созналась:
– Я не могу вспомнить лицо твоего отца. Наверняка я его видела, но не могу…
– Ты его видела, - ответил Опера.
– Он оставил в дневнике запись - о короткой встрече, и я специально изучил все материалы об экспедиции и о тебе. Его записи, твой отчеты. Я сегодня здесь лучше всех подготовлен - кроме тебя, конечно.
Она ничего не сказала, обдумывая эти слова.
Они теперь шли, спускаясь к пруду, и Пико иногда замечала тяжелые взгляды остальных.
В пруду уже не было купальщиков, осталось только несколько беспокойных уток и взбаламученная вода. Пико заметила, что многие из празднующих ушли. Куда? Она спросила Оперу, и он ответил:
– Уже поздно. А многие сейчас спят по десять-двенадцать часов каждую ночь.
– Так много? Он кивнул.
– Последнее время стали популярны наведенные сны. А те, кто постарше, иногда и за пятнадцать часов перебирают…
– Всегда?
Он пожал плечами и улыбнулся.
– Какая потеря времени!
– Времени?
– возразил он. Она поняла, что бессмертные могут терять многое, но не время. От этой мысли она поглядела прямо на своего спутника и спросила:
– Что случилось с твоим отцом?
– В смысле, как он умер?
Она чуть кивнула, с уважительным, как она надеялась, выражением лица. Но любопытным.
– Он принял крайне сильный яд, по собственной воле.
– Опера неодобрительно посмотрел - ни на кого конкретно.
– Самоубийство в конце продолжительной депрессий. И постарался, чтобы разум погиб раньше, чем его смогут спасти автодоктора и его собственные слуги.
– Мне очень жаль.
– А я не могу себе позволить сожаление, - ответил ой.
– ВидИшь ли, я родился согласно условиям его завещания. На девяносто девять процентов я клон, а один процент генов был переделан согласно его желаниям. Если бы он не убил себя, я бы не существовал. И денег бы его не унаследовал.
– Опера пожал плечами.
– Родители!
– В его голосе было отмеренное презрение.
– У них слишком много над тобой власти, нравится тебе это или нет.
Она не знала, что ответить.
– Послушай, о чем мы говорим? Все эти разговоры о смерти, они вроде бы неуместны?
– сменил он тему.
– Мы же празднуем твое возвращение. Твой успех. Твои подарки. И ты… ты на самой грани увеличения во много раз.
– Он помолчал и добавил: - Завтра в это время ты будешь в каждом из нас, и каждый станет богаче.
У этого юноши был странный способ излагать свои мысли: то ли он говорил с идиотической серьезностью, то ли с хорошо скрытым сарказмом, и Пико не могла понять, как именно. Если ей это не кажется. Может быть, она просто не знает теперешних интонаций, речевых свойств этой культуры… И тут до нее дошло еще кое-что.
– Что ты имеешь в виду - «Все эти разговоры о смерти?»
– На Холодной Слезе погиб твой друг Тайсон, - ответил он.
– А разве ты не потеряла другого на Синей?
– Да. Мидж.
Он мрачно кивнул, поглядел на ноги Пико.
– Можем сесть. Ты прости, я не заметил, что ты устала. Они сели рядом на траву, глядя на уток. Селезни и утки
были одного и того же ярко-зеленого цвета. Красивые, от-
метила Пико. Опера объяснил, что самки когда-то были коричневыми и очень невзрачными, но люди решили, что это стыд, и проголосовали за изменение вида, теперь оба пола одинаково красивы. Пико кивала, слушая только, вполуха. Из ума не шли Тайсон и остальные ее друзья. Особенно Тайсон. Она долго на него злилась, и даже сейчас еще не перестала. От непонятной обстановки и общей усталости это чувство только усилилось. Зачем он это сделал? При жизни этот человек умел доминировать на каждом совещании, в каждой маленькой группе. Он был жизнелюбив и бесстрашен- последний человек, который мог бы совершить этот ужас: самоубийство. Остальные услышали-только о несчастном случае - Пико держалась за свою ложь, но все были согласны в одном. В тот самый момент, когда умер Тайсон, из цели экспедиции исчезло что-то самое важное. Зачем, думала она. Зачем?