Шрифт:
Карел Чапек
Почтарская сказка
Ну, скажите на милость: ежели могут быть сказки о всяких человеческих профессиях и ремеслах - о королях, принцах и разбойниках, пастухах, рыцарях и колдунах, вельможах, дровосеках и водяных, - то почему бы не быть сказке о почтальонах? Взять, к примеру, почтовую контору: ведь это прямо заколдованное место какое-то! Всякие тут тебе надписи: "курить воспрещается", и "собак вводить воспрещается", и пропасть разных грозных предупреждений... Говорю вам: ни у одного волшебника или злодея в конторе столько угроз и запретов не найдешь. По одному этому уже видно, что почта - место таинственное
Надоело г-ну Колбабе, письмоносцу и почтальону, почтовое его ремесло: дескать, сколько письмоносцу приходится ходить, бегать, мотаться, спешить, подметки трепать да каблуки стаптывать; ведь каждый божий день нужно двадцать девять тысяч семьсот тридцать пять шагов сделать, в том числе восемь тысяч двести сорок девять с1упеней вверх и вниз пройти, а разносишь все равно одни только печатные материалы, денежные документы и прочую ерунду, от которой никому никакой радости, да и контора почтовая - место неуютное, невеселое, где никогда ничего интересного не бывает. Так бранил г-н Колбаба на все лады свою почтовую профессию. Как-то раз сел он на почте возле печки, пригорюнившись, да и заснул, и не заметил, что шесть пробило. Пробило шесть, и разошлись все почтальоны и письмоносцы по домам, заперев почту. И остался г-н Колбаба там взаперти, спит себе.
Вот, ближе к полуночи, просыпается он от какого-то шороха: будто мыши на полу возятся. "Эге, - подумал г-н Колбаба, - у нас тут мыши, надо бы мышеловку поставить" Только глядит не мыши это, а здешние, конторские домовые. Эдакие маленькие, бородатые человечки, ростом с курочку-бентамку, либо белку, либо кролика дикого или вроде того; а на голове у каждого почтовая фуражка - ни дать ни взять настоящие почтальоны; и накидки на них, как на настоящих письмоносцах. "Ишь чертенята!" - подумал г-н Колбаба, а сам ни гугу, губами не пошевелил, чтобы их не спугнуть. Смотрит один из них письма складывает, которые ему, Колбабе, утром разносить; второй почту разбирает, третий посылки взвешивает и ярлычки на них наклеивает, четвертый сердится, что, мол, этот ящик не так обвязан, как полагается; пятый сидит у окошка и деньги пересчитывает, как почтовые служащие делают.
– Так я и думал, - ворчит.
– Обчелся этот почтовик на один геллер. Надо поправить.
Шестой домовой, стоя у телеграфного аппарата, телеграмму выстукивает - эдак вот: так так так так так так так так. Но г-н Колбаба понял, что он телеграфирует. Человеческими словами вот что: "Алло, министерство почты? Почтовый домовой номер сто тридцать один. Доношу все порядке точка. Коллега эльф Матлафоусек кашляет сказался больным и не вышел работу точка. Перехожу на прием точка".
– Тут письмо в Каннибальское королевство, город Бамболимбонанду, - промолвил седьмой коротыш.
– Где это такое?
– Это тракт на Бенешов, - ответил восьмой мужичок с ноготок.
– Припиши, коллега: "Каннибальское королевство, железнодорожная станция Нижний Трапезунд, почтовое отделение Кошачий замок. Авиапочта". Ну вот, все готово. Не перекинуться ли нам, господа, в картишки?
– Отчего же, - ответил первый домовой и отсчитал тридцать два письма.
– Вот и карты. Можно начинать.
Второй домовой взял эти письма и стасовал.
– Снимаю, - сказал первый чертик.
– Ну, сдавай, - промолвил второй.
– Эх, эх!
– проворчал третий.
– Плохая карта!
– Хожу, - воскликнул четвертый и шлепнул письмом по столу.
– Крою, - возразил пятый, кладя новое письмо на то, которое положил первый.
– Слабовато, приятель, - сказал шестой и тоже кинул письмо.
– Шалишь. Покрупней найдется, - промолвил седьмой.
– А у меня козырной туз!
– крикнул восьмой, кидая свое письмо на кучку остальных.
Этого, детки, г-н Колбаба выдержать не мог.
– Позвольте вас спросить, господа карапузики, - вмешался он.
– Что это у вас за карты?
– А-а, господин Колбаба!
– ответил первый домовой.
– Мы вас не хотели будить, но раз уж вы проснулись, садитесь сыграть с нами. Мы играем просто в марьяж.
Господин Колбаба не заставил просить себя дважды и подсел к домовым.
– Вот вам карты, - сказал второй домовой и подал ему несколько писем.
– Ходите.
Смотрит г-н Колбаба на те письма, что у него в руках, и говорит:
– Не в обиду будь вам сказано, господа карлики, - нету в руках у меня никаких карт, а одни только недоставленные письма.
– Вот-вот, - ответил третий мужичок с ноготок.
– Это и есть наши игральные карты.
– Гм, - промолвил г-н Колбаба.
– Вы меня простите, господа, но в игральных картах должны быть самые младшие-семерки, потом идут восьмерки, потом девятки и десятки, потом - валеты, дамы, короли и самая старшая карта - туз. А ведь среди этих писем ничего похожего нет!
– Очень ошибаетесь, господин Колбаба, - сказал четвертый малыш.
– Ежели хотите знать, каждое из этих писем имеет большее или меньшее значение, смотря по тому, что в нем написано.
– Самая младшая карта, - объяснил первый карлик, семерка, или семитка - это такие письма, в которых кто-нибудь кому-нибудь лжет или голову морочит.
– Следующая младшая карта - восьмерка, - подхватил второй карапуз, - такие письма, которые написаны только по долгу или обязанности.
– Третьи карты, постарше - девятки, - подхватил третий сморчок, - это письма, написанные просто из вежливости.
– Первая старшая карта - десятка, - промолвил четвертый.
– Это такие письма, в которых люди сообщают друг другу что-нибудь новое, интересное.
– Вторая крупная карта - валет, или хлап, - сказал пятый.
– Это те письма, что пишутся между добрыми друзьями.
– Третья старшая карта - дама, - произнес шестой. Такое письмо человек посылает другому, чтобы ему приятное сделать.
– Четвертая старшая карта - король, - сказал седьмой. Это такое письмо, в котором выражена любовь.
– А самая старшая карта - туз, - докончил восьмой старичок.
– Это такое письмо, когда человек отдает другому все свое сердце. Эта карта все остальные бьет, над всеми козырится. К вашему сведению, господин Колбаба, это такие письма, которые мать ребенку своему пишет либо один человек другому, которого он любит больше жизни.