Почти брат
Шрифт:
Сняв очередной испорченный наряд, девушка забралась под одеяло и накрылась до подбородка. Несмотря на душный вечер ее знобило. Но усталость взяла свое. Или это было нервное истощение. Сеня уснула спустя несколько минут.
Глава 20
Герман метался по кабинету Тиграна, как жаждущий крови зверь по закрытой клетке. Он знал, что не имеет права вламываться в святая святых без спроса, что со всех сторон на него направлены видеокамеры.
«Плевать. Тысячу раз! Так даже лучше».
Плеснув в хрустальный стакан лучшего виски Тиграна,
Предвкушение того, что сейчас он выложит самоуверенному слепцу правду-матку, раскроет, так сказать, глаза на прошлое его невесты, бальзамом лилось на нанесенные ему раны — видимые и мнимые. Герман даже представил себе лицо Малеева в минуту откровения.
Хмыкнув, Гуляев снова приложился к стакану. Спиртное начало действовать. Теперь он почти веселился, представляя последствия задуманной шалости. Малеев, который мог иметь любую женщину — красивую, родовитую, богатую или владеющую всеми этими достоинствами, вместе взятыми, остановил выбор на шлюхе. Он оказался ничем не лучше своего любимого дядюшки. Даже хуже. Старик, во всяком случае, не планировал жениться на проститутке, лишь забавлялся с подобными ей.
Гуляев не завидовал Сене и не сочувствовал ей. Дура отказала ему, предпочтя тупого охранника. Поэтому и по многим другим причинам Кристину Датоян ждет кара — неумолимая и беспощадная. Ее не спасет ни известность, ни давнее знакомство, возможно даже родство. Тигран не прощает обид. Никогда. Он мстит и месть его страшна.
Но какая же у него непрофессиональная охрана. С такими деньжищами, как у него, Малеев мог позволить себе что-то более надежное. В кабинете уже несколько минут ошивается человек, пусть даже знакомый, а тупые олухи так и не доложили об этом своему хозяину. Иначе как еще объяснить долгое отсутствие Малеева? Несмотря на то, что Тигран ничего особенно ценного здесь не держит — Герман случайно подслушал их разговор с дядей на этот счет и понял, что нужных документов в кабинете нет, но ведь картины висят и весьма дорогие. Парочка из них смогла бы решить финансовые проблемы Гуляева, но он — на крючке и должен выполнить порученное дело.
«Дело».
После очередного глотка Гуляев почувствовал боль в разбитой губе. Это слегка отрезвило. Мозг пришел в рабочее состояние, и Герман вспомнил, что собирался использовать вдову совсем другим способом.
Веселье испарилось, но зато вернулось вдохновение. Чего только не сделаешь под страхом возможного физического уничтожения. Нет, до этого не дойдет. Он не допустит.
Когда открылась дверь, и в кабинет вошел Малеев, Герман уже приготовился к разговору.
Обрезав кончик сигары, которые обычно держал для гостей, Тигран остановился у окна. Затянувшись, он смотрел на одинокие фонари, освещавшие дорожки, и пытался обрести спокойствие — прежде чем войти в собственный кабинет. Курил он нечасто, в особенных случаях. Как сегодня.
Какое-то время назад дежурный охранник доложил ему, что в его кабинет вошел Гуляев. Несколько удивленный подобным нахальством, Малеев, наконец-то сумел отвязаться от Аллы, оставив ту на попечении дяди, и отправился поговорить с гостем, позволившим себе неподобающую вольность.
Герману оказалось мало того, что он навязал ему свою любовницу. Тиграну пришлось приложить силу, чтобы вырваться из ее цепких пальцев. Алла явно действовала по указке Гуляева. Ему же оставалось выбирать — оскорбить гостью или терпеть ее присутствие, чтобы окончательно не испортить и без того напряженный вечер.
К тому же Кристина снова куда-то пропала. Он решил, что девушка поднялась к себе, чтобы не оставаться наедине с неприятными ей людьми. После прогулки он планировал навестить ее и серьезно обсудить проблему их отношений с Гуляевым. Что-то случилось между этими двумя. Тигран собирался выяснить, что именно он упустил.
Ему хотелось взять отпуск и увезти прекрасную женщину на какие-то острова — подальше от суеты. Насладиться спокойствием и очаровательным обществом. К тому же в подобной обстановке легче склонить скромницу к близости. К сожалению, пока это желание оставалось лишь мечтой — он еще не решил важные проблемы.
Алла громко возмущалась по поводу его ухода. Филипп пытался отвлечь женщину очередным пошлым анекдотом, одновременно увлекая ее в укромный уголок с неизменным: «Вы обязательно должны это увидеть. Не пожалеете». Тигран же заторопился к дому, размышляя над происходящим, пытаясь понять подоплеку, анализируя поступки. Что-то случилось, раз Герман готов бы попасть в немилость к работодателю — а то и вовсе нарваться на увольнение.
Малеев не удивился, когда прямо перед ним будто из воздуха материализовался Рушан. Он давно привык к непредсказуемому поведению начальника охраны, но тот никогда не нарушал установленных в доме правил и тщательно исполнял обязанности, сохраняя при этом завидное спокойствие. Однако на этот раз на лице невозмутимого стража появилось странное выражение. Тигран не сразу понял, в чем оно выражалось.
И тут он понял. Брови! Они сошлись на переносице в одну линию, как навес над умными глазами-бусинами. Что-то обеспокоило Рушана. Тигран сомневался, что причина — в неожиданной выходке Гуляева. В кабинете не хранилось ничего особенного.
— Прошу прощения, хозяин.
— Я в курсе. Герман оккупировал мой кабинет. Сейчас узнаю, что у него на уме.
Рушан не уходил, загораживая путь, и Тиграну пришлось задержаться.
— Есть еще кое-что.
Малеев насторожился. Он снова подумал о Кристине, о том, что не уделил ей достаточно внимания этим вечером. Должен был не спускать с нее глаз — особенно после странного заявления о Гуляеве, а вместо этого терпел навязчивое внимание Аллы. Непростительная недальновидность!
Но, не желая показывать собственные слабости, Тигран спросил о другом:
— Что-то с Кариной?
— Молодая госпожа в своей комнате. Но… перед этим она снова повздорила со своим охранником.
Его маленькая сестренка положила глаз на привлекательного мужчину. Что же, она не первая и не последняя жертва подобного увлечения. Ничего страшного в этом Тигран не усмотрел. Сергей вел себя весьма корректно и сдержанно. На него можно положиться.
— Это все?
— Гуляев приставал к госпоже Датоян. Она вырывалась, но он настаивал.