Почти фантастика
Шрифт:
У лифта ее остановил лифтер в красном берете.
— Минуточку, — сказал он вежливо. — Еще раз, пожалуйста, только помедленнее.
Ольга вернулась к входной двери и прошла к лифтам еще раз.
— Прошу прощения, — лифтер внимательно смотрел на экран своего коммуникатора, — Но вам — по лестнице.
Черт-черт-черт… Ну, бывает, погуляла вчера, расслабилась. Позволила себе всего-то один лишний кусок такого вкусного торта. Но ведь не каждый же день!
— У вас перебор около пятисот граммов. Тут точность такая — по
А время-то уходит!
Ольга рванулась к лестнице, поскользнулась на гладком мраморном полу («как корова» — подумала она еще сама про себя), больно стукнулась коленом, плечом продавила дверь и кинулась, прихрамывая и перехватывая обеими руками перила, вверх по лестнице.
В свой кабинет она вбежала за пятнадцать секунд до сигнала о начале рабочего дня. Рухнула за стол, и тут же взвилась: после короткого стука в дверь зашел какой-то мужик и стал что-то нудно спрашивать, совать ей какие-то бумаги, говорить неприятным голосом непонятные слова…
— Выйдите! — страшно сказала Ольга, вытаращив глаза. — Вы что, не видите, что я занята? Вас вызовут!
Мужчина, извиняясь, ретировался, а она рухнула на стул, хватая воздух ртом.
— Ольга Александровна, — тут же произнес, откашлявшись, динамик над дверью. — В обеденный перерыв зайдите к психологу, будьте добры.
Она чуть не плакала уже. Вот ведь, не задался день… Сначала, вроде, повезло, а потом… Бежала, колготки порвала, ушиблась, на посетителя наорала, к психологу вот теперь… И вес еще. А ведь уже давно не девочка. Понимать должна.
Потом Ольга вошла в рабочую колею. Она выслушивала, переспрашивала, проверяла бумаги, отвечала на вопросы, ставила визу, объясняла, здоровалась и прощалась, улыбалась, кивала головой, поднимала брови, снова улыбалась…
Ровно в одиннадцать прозвучал гонг. Она закрыла дверь, встала перед видеоглазом и проделала под диктовку весь положенный ей комплекс упражнений, покряхтывая иногда при нагибаниях и приседаниях и страшно жалея себя.
Потом был еще час приема граждан. А после наступило время обеденного перерыва.
В столовой по ее пропуску ей дали плоскую тарелку пресной овсянки и полстакана сока. Воду же можно было брать, сколько захочешь. Простую кипяченую воду. Времени на обед, выходит, почти не потратилось, и Ольга поднялась к психологу. Пешком, опять пешком. В лифт все еще не пускали.
— Ну, Ольга Александровна, и что у нас с вами плохого? — улыбалась молоденькая симпатичная психологиня.
И тут Ольга не выдержала. Она выдала все, что накопилось с утра. И про молодых и стройных, и про кусочек торта, и про столовую эту проклятую, и про маршрутку, и про лестницу вверх-вниз, и про погоду, и…
Остановили ее дрожащие губы и слезы, огромные слезы, скатывающиеся из прекрасных черных глаз девушки-психолога.
— За что вы меня так ненавидите? — шмыгала та носом. — Я ведь тоже работаю. И не меньше вашего, между прочим! И моя работа еще как нужна людям! Нужна! Вот. А вы… А меня…
Ольге вдруг стало нестерпимо стыдно. Она как будто увидела себя в двадцать с небольшим перед такой вот коровищей — это она так про себя подумала.
— Вы уж простите, — чуть не заплакала она сама. — Это просто гормональное, наверное. Мне же уже сорок… И я — вот. Одна.
— Так вы детей хотите, что ли? — тут же перестала плакать и нацелилась карандашом в блокнотик психолог.
— Какие дети, что вы? Мне бы просто тепла, что ли, побольше, да плечо покрепче, на которое опереться, да спину, за которой иногда можно спрятаться и отоспаться… А у меня вот — полкило. И овсянка. И работа вот до семи каждый день.
И начальник отдела Ольга Александровна сама чуть не захлюпала носом, жалея себя.
— Что вы, что вы? — засуетилась психолог, подавая стакан с водой и пачку салфеток. — Все у вас будет хорошо! Я вам обещаю! Вся корпорация в моем лице обещает!
Ну, если сама корпорация, думала Ольга, поднимаясь уже на лифте к себе. Вот, кстати, еще и слезы тоже сжигают калории, подумала она еще перед началом второй половины дня.
Потом снова была привычная работа. А за час до ее окончания репродуктор снова откашлялся и уже другим голосом, не таким казенным, сказал:
— Ольга Александровна! Руководство приняло решение дать вам сегодня лишний час отдыха. Но только зайдите предварительно в кадры, пожалуйста.
Она привычно принялась исполнять распоряжение: растасовала свою очередь по девочкам, убрала бумаги в стол, а что положено — в большой сейф, закрыла дверь и спустилась вниз, в кадры.
Там ее встречали «старые грымзы» — почему-то именно в кадрах работали самые старые работницы. Но Ольга улыбнулась им почти искренне. И они заулыбались в ответ, перемигиваясь и пересматриваясь, будто намекая, что им что-то такое известно.
— Вот тут, пожалуйста, подпись, и вот тут еще…
— Что это?
— Подписывайте, подписывайте вот тут и вот тут. Это вот заявление в ЗАГС — там требуется собственноручная подпись. А это — заявление руководству на трехдневный отпуск.
— Я ничего не понимаю, — растерялась Ольга. — Как — ЗАГС? Почему — ЗАГС?
— Ну, как же, девушка. Вы у нас завтра замуж… Мы уж вам подобрали, подобрали… Вот, Сан Саныч — и не пьет, и не курит, спортом увлечен, в походы ходит, песни под гитару поет. И возраст у него не самый последний. Тут мы уже все посчитали: вашей зарплаты, обоих вместе, хватит на ипотеку, так и с жильем обоим сразу станет проще. И корпорации, понимаете, лучше: вместо двух холостых с кризисами и лишним налогом — новая ячейка общества, новая семья. И вообще…
Ольга, слушая, механически расписывалась. А потом вдруг спохватилась: